|
.. - Положим, ты и раньше был к ней неравнодушен. - Но не настолько. Приехал я из Парижа в Ченстохов в мечтательном настроении, а она такая бледненькая, глаза такие печальные; я и подумал: "А вдруг выйдет?.." - и давай ухаживать. Но при первых же нежных словах она оборвала меня, а когда я бросился на колени и стал клясться в любви - расплакалась. Ах, пан Игнаций, эти слезы... Я совсем голову потерял, ну, совершенно... Черт бы побрал наконец ее мужа, или достать бы хоть денег на развод... Пан Игнаций! Неделя жизни с этой женщиной, и я либо умер бы, либо пришлось бы меня возить в колясочке... Да, дорогой мой... Теперь только я чуствую, как люблю ее. - А если она любит другого? - Кого? Уж не Вокульского ли?.. Ха-ха-ха! Кто ж полюбит такого бирюка? Женщине нужно выказывать свои чуства, говорить ей о любви, о страсти, пожимать ручку, а если дается, то и... А разве этот истукан способен на что-либо подобное!.. Гонялся за панной Изабеллой, как легавый за уткой, пока думал, что через нее завяжет отношения с аристократией и что у барышни богатое приданое. А увидел, как обстоят дела, и сбежал в Скерневицах. Нет, сударь, с женщинами так нельзя... Признаюсь, не понравился мне пыл Мрачевского. Будет он этак падать на колени, скулить да плакать, да, пожалуй, в конце концов и вскружит голову пани Ставской. Вот тогда-то Вокульский пожалеет, потому что, честное слово офицера, это единственная подходящая для него женщина. Ну, поживем - увидим, а пока что в путь... в путь... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Брррр! Вот так уехал!.. Купил билет до Кракова, сел в вагон на Венском вокзале и - после третьего звонка выскочил. Не могу ни на минуту расстаться с Варшавой и с магазином... Жить без них не могу... Вещи свои я получил на вокзале только на следующий день, потому что они уже укатили чуть не в Петрков. Если всем моим планам суждено так осуществляться, то поздравляю..." Глава пятнадцатая Душа в летаргическом сне Вокульский не выходил из своей комнаты. Лежа или сидя на диване, он машинально вспоминал свое возвращение из Скерневиц. Около пяти утра он купил в кассе билет первого класса, однако не помнил, сам ли он попросил такой билет, или это решили без него; сел он почему-то в купе второго класса и там видел ксендза, который всю дорогу смотрел в окно, и еще рыжего немца, который, сняв ботинки и положив ноги в грязных носках поперек прохода, спал как убитый. Напротив сидела какая-то старая дама, у которой так болели зубы, что она даже не возмущалась поведением своего разутого соседа. |
