Сказав это, княжна Марья приподнялась на подушке и посмотрела мне прямо в глаза. Не могу сказать, что в них была одна только невинная чистота. Глаза смотрели довольно лукаво.

    -  А вас уже кто-нибудь целовал? - задал я обычный мужской вопрос, машинально, на всякий случай, прощупывая, почву для дальнейших отношений.

    Барышня состроила гримасу и уклонилась от прямого ответа:

    -  Не знаю, кажется, нет.

    -  Что значит, «кажется»? - искренне удивился я. - Я что-то себе не могу представить человека, который не знает, целовался он или нет!

    -  Ну, зачем вы так говорите, я, правда, не знаю, - она как-то загадочно улыбнулась, отчего ее лицо стало милым и женственным. - Однажды я спала, а ко мне в комнату вошел Жорж Щербинин.

    -  Это еще кто такой? - перебил я.

    -  Вы не знаете Щербининых? Довольно известный род. Конечно, по знатности им далеко до Урусовых… Они к нам приезжали всем семейством, Жорж был тогда кавалерийским юнкером. Интересно где он сейчас?

    Я внимательно смотрел на княжну и никак не мог понять, нравится она мне или нет.

    -  Ну и что сделал Жорж, когда вошел?

    -  Не знаю, я ведь так и не проснулась, но мне кажется, что он меня поцеловал, - словно вспомнив что-то приятное, отвела взгляд княжна Марья.

    -  И что вам еще тогда показалось? - перешел я на ее язык. - Вам не показалось, что он еще и прилег рядом с вами?

    -  Я так крепко спала… Впрочем может быть и прилег. Он такой милый и скромный юноша… Мне так не хотелось просыпаться и его отталкивать… А ведь сон не может быть грехом? Я, правда, на всякий случай, потом свечку Матери Заступнице поставила.

    -  Понятно, - сказал я, вполне представляя, какой сон ей тогда приснился.

    Недаром говорят, что девятнадцатый век был самым ханжеским в обозримой истории. Однако не проснуться, когда рядом с тобой в постели лежит «скромный» юнкер, на мой взгляд, было большим перебором.

    -  И много еще таких снов тебе снилось? - спросил я, опять переходя на «ты».

    -  Нет, кажется, всего один тот раз, - ответила она и переменила тему разговора. - А как ты колдуешь?

    -  Хочешь узнать? - хмуро сказал я. - Раздевайся, покажу!

    -  Раздеваться? Зачем? - удивилась барышня.

    -  Так полагается.

    -  Хорошо, - тотчас согласилась она, единственно, что уточнила, - а совсем раздеться или чепчик можно оставить? Маменька никогда ночью чепчика не снимает, говорит, что черти могут в волосы вцепиться.

    -  Чепчик можешь оставить, - разрешил я, сам еще не зная, что я буду делать дальше. После рассказа о юнкере Щербинине, мой романтический порыв, сразу пошел на спад.

    -  Хорошо, я разденусь, - спокойно сказала княжна, встала и действительно сняла через голову ночную рубашку.

    Она, как и большинство молодых девушек была «приятной для глаз».

    -  И что дальше делать? - спросила она стоя рядом с постелью.

    -  Ложись и закрой глаза, - распорядился я.

    Девушка послушно все исполнила, легла на спину и разве что глаза зажмурила слишком сильно. Я посмотрел на нее. Без одежды она казалась полнее, чем в рубашке и не совсем здоровой.

    -  Вы теперь будете колдовать? - не зная, что я собираюсь делать, спросила она.