Впрочем, к такому идеалу стремились многие матроны этой эпохи. Я подошел и почтительно поклонился.

    -  Садитесь, любезный Алексей Григорьевич, - ласково сказала она, и у меня сразу же отлегло от сердца. Похоже, пока меня не собирались принудить загладить дочерний грех женитьбой.

    Я поцеловал у княгини ручку и сел рядом на краешек дивана, вполне сообразно моде этого времени: согнув одну ногу в колене, а другую, отставив на отлет. Сидеть так было неудобно, зато выглядел я эффектно.

    -  Я хочу поблагодарить тебя за Машу, - переходя на «ты», сказала матрона. - Она тобой не нахвалится!

    -  Ну, наше дело такое, так сказать, долг, и вообще, - не зная, не только, что говорить, но даже что по этому поводу думать, забормотал я.

    -  Я ее уже ругала, что она меня не разбудив, сразу отправилась к тебе, - продолжила княгиня, - да видно дочка права, слишком большая у нее нужда случилась!

    -  Это ничего, какие еще церемонии, - поддакнул я, пока еще не понимая, о чем идет речь.

    -  Маша говорит, что ты волшебник, она почти перестала задыхаться. Поверишь, мы так измучились, ничем не умея помочь. Доктора говорят, это со временем пройдет, но я им не верю. Это так страшно когда болеют дети!

    -  Так ей стало лучше? - наконец уразумев, что речь идет о болезни, спросил я.

    -  Да, много лучше, она даже пошла погулять. Ты уж, Алексей Григорьевич, не сердись на девочку, что она подняла тебя в такую рань.

    -  О чем вы говорите, княгиня, у княжны не совсем хорошо с сердцем. Я как сумею, помогу, но ей нужно будет больше двигаться, помногу ходить пешком…

    -  Голубчик, если поможешь дитю, я тебе буду по гроб жизни благодарна. Маша у меня такая чудная девочка. Мы все так за нее боимся!

    -  Конечно, Марья Ивановна, я сделаю все, что в моих силах. И пока тут у вас, понаблюдаю за ней.

    -  Понаблюдай, голубчик, понаблюдай. Может тебя поселить рядом с ней? А то у нее сердцебиения бывают большей частью по ночам.

    Вопрос оказался соблазнительно двусмысленным и я, было, собрался отказаться, княгиня это поняла и поспешила уговорить:

    -  Комната что рядом с Машиной не хуже твоей нынешней, тебе там будет удобно.

    Я понял, что выбора у меня не остается, и не стал сопротивляться.

    -  Ладно, мне все равно где жить, пусть будет рядом с княжной…

    -  Большое тебе, Алексей Григорьевич, спасибо. А уж как Маша обрадуется!

    Спорить я не стал, может так оно и будет, княжна нашему соседству обрадуется. Однако я почти дал себе слово постараться не воспользоваться благоприятной ситуацией.

    Мы еще перекинулись парой слов, я раскланялся с Марьей Ивановной и пошел в буфетную комнату. Там оказалось довольно многолюдно, четверо местных обитателей, по виду небогатые дворяне, соседи, а возможно, бедные родственники хозяев, коротали время между завтраком и обедом за охлажденными напитками. Когда я вошел, общий громкий разговор разом оборвался, и на меня уставились пять пар испуганных глаз. Я поклонился и собрался представиться, но не тут-то было! Гости, побросав недопитые стаканы, с хорошей скоростью рванули к выходу, за ними попытался улизнуть и буфетчик, но мне удалось его поймать в прямом смысле за руку.

    -  Стой! - строго сказал я. - Ты это куда бежишь?

    -  Ваше высокоблагородие, ваше сиятельство, - забормотал он, - мне всего на минутку отлучиться, а потом я вашему… все что хотите.