Фыркаю. Сообразительный малец.

— Что-то вроде того.

— Мама с папой тоже время от времени ругались…

Не удивительно с таким — то количеством спиногрызов. На самом деле, если бы в какой — то момент Роберт Мак-Куэйд ушел в полный аут, провозгласив: «А вот и Джонни!», как в фильме «Сияние», я и то бы не удивился.

— … но ругались в машине.

Невольно усмехаюсь.

— В машине?

— Ага, — хихикает. — Наверное, не хотели, чтобы мы знали об их перепалках. Поэтому выходили на улицу, где никто не услышит. Мы наблюдали за ними из окна на втором этаже. — Улыбаясь воспоминаниям, говорит тише: — Мама вот так делала руками…

Рори начинает махать руками над головой, будто осьминог в эпилептическом припадке.

— А папа — вот так…

Сжав пальцами переносицу, качает головой — идеальная имитация мужчины, пытающегося урезонить неразумную женщину.

— А что было, когда они возвращались в дом?

Немного подумав, отвечает:

— Ходили, делая вид, будто не замечают друг друга. Не разговаривали. Но через какое-то время как будто ссоры и не было, понимаешь?

Вообще — то нет. У меня всегда было место в первом ряду у ринга во время родительских ссор. Но я киваю и озвучиваю то, что Рори и так знает:

— Они были хорошими родителями, малыш.

Пацан глубоко вздыхает, с легким налетом печали.

— Ага.

Допиваю стакан.

— Ну ладно, уже поздно. Быстро в кровать.

Рори спрыгивает со стула, и мы вместе идем наверх. У двери в спальню малец прикидывается беспечным. Эта его манера мне уже знакома.

— Я не маленький. Не надо подтыкать мне одеяло.

Похлопываю его по спине.

— Конечно.

Но все равно вхожу с ним в комнату.

Пока Рори забирается на нижний ярус кровати, бросаю взгляд на верхний, где посапывает Рэймонд, и поправляю сброшенное одеяло. Когда проказник наконец устраивается, укрываю и его.

— Спокойной ночи, Рори. Сладких снов.

— Спокойной ночи, — переворачивается на бок и зарывается в подушку. Иду к двери, но меня останавливает тихий голос:

— Я рад, что ты здесь.

С удивлением понимаю, что и я.

Оборачиваюсь и в темноте взглядом нахожу маленькую фигурку с робкой улыбкой на лице. Отвечаю:

— Я тоже.

И Рори закрывает глаза.

Однако кое — кто здесь скорее всего совсем не рад моему присутствию. Направляюсь прямиком в ее комнату. Потому что нам необходимо поговорить.

Я слышал рассказы о волнении. Тревоге. Со мной такого не бывает. Не нервничаю ни перед первым словом в суде, ни перед заключительным, ни когда начальник вызывает к себе, и уж тем более ни при кадрежке. Наверное, мне просто ничто — и никто — не было достаточно важным, чтобы переживать. Всегда знал, что смогу решить проблему или найти альтернативный вариант.

Вы догадываетесь, что скажу дальше?

Да, всё верно. Стою у закрытой двери спальни Челси и чертовски дергаюсь. Ладони мокрые, желудок сводит, кожа зудит, даже удары сердца отдаются в горле.