Челси тихо ахает.

Мой член дергается в ответ.

— Мы выскочили через заднюю дверь прямо в объятия полицейского патруля. — Качаю головой от мысли, каким же был тупицей. — Прокурор хотел судить меня как взрослого и отправить за решетку на длительный срок. И он мог. У меня был буйный нрав и привод — я считал весь мир враждебным, кроме мамы.

Челси наклоняется ко мне, целиком захваченная рассказом.

— Что случилось дальше?

— Достопочтенный Аттикус Фолкнер. Судья по делам несовершеннолетних. Здоровенный, зловредный и наводящий ужас сукин сын. И он решил, будто во мне что-то есть. Так что оставил меня в суде для малолеток, назначил исправительные работы и испытательный срок под своим чутким руководством. — Хмыкаю. — В тот момент я посчитал, что судья делает мне одолжение, нянчится.

— Но это оказалось не так?

— Зависит от того, что в твоем понимании нянчиться. Следующие несколько лет я старательно вручную стриг траву чертовыми садовыми ножницами. Таскал кирпичи, драил полы, перестилал проклятую крышу — настоящий мистер Мияги и его гребаная тренировка воли. Судья постоянно критиковал: типа я делал плохо. От этого мне хотелось сделать все еще лучше, лишь бы насолить ублюдку. А потом… он стал поручать мне поиск юридической информации. Рассказывал о прецедентном праве, учил составлять письма в суд и анализировать заключения, — меня это прямо завораживало. Когда испытательный срок подошел к концу, судья предложил мне работу. К тому времени я уже избавился от дури в голове и даже стал хорошо учиться. Благодаря его рекомендациям и студенческому кредиту поступил в колледж, потом на юридический факультет… собственно и все.

— Это поразительно, — выдыхает Челси, не сводя с меня глаз.

— Да, судья — довольно необычный малый.

Ее губы складываются в нежную улыбку, а в глазах светится нечто вроде благоговения.

— Я имела в виду тебя.

Меня крайне редко что — либо застает врасплох. Удивляет. Но потрясающая малютка напротив только что сделала это со мной.

Челси поворачивает голову и прислушивается к доносящейся из соседней комнаты музыке.

— Люблю эту песню.

Кавер — версия композиции Вана Моррисона «Безумная любовь».

Бросаю салфетку на стол, встаю и протягиваю руку.

— Не хочешь потанцевать? — теперь моя очередь произвести впечатление. Наслаждение на лице Челси, когда ее ладонь скользит в мою, вызывает желание порадовать еще раз.

Выходим на танцпол. Обнимаю ее за талию, крепко прижимая к себе. Одна рука Челси ложится на мое плечо, поигрывая волосами на затылке. Пальцы другой переплетены с моими и лежат у меня на груди, прямо на сердце. Мы покачиваемся, просто глядя друг другу в глаза несколько мгновений. Челси признается:

— Я сама собиралась пригласить тебя на танец. Но ты, кажется, относишься к типу мужчин, которые вряд ли согласятся.

— Верно, — подтверждаю. Не могу отвести взгляд от ее сочных губ. — Но тебе я бы не отказал: танец — отличный предлог, чтобы тебя обнять.

«Она дает мне любовь, любовь, любовь, любовь, безумную любовь».