*  *  *

Без Томаса ярмарка для меня потеряла всякий интерес. Мой гнев на него выгорел, и я уже скучаю по бедламу, который он мог бы устроить.

После забега свиней мы с Соф отправились бродить по деревенскому пустырю, отведенному под ярмарку: стрижка овец, лотки со всяким хламом, самый маленький в мире зоопарк. Издалека доносились пронзительные вопли «Фингербанда». Словно сговорившись, мы с Соф прошли мимо шатра, где проходил конкурс тортов и пирогов.

— Как насчет «Пухленьких красавиц»? — спросила Соф, когда мы подошли к лоткам с едой, где торговали всем подряд, от вегетарианских бургеров из органических продуктов до горячих пончиков. — Сугубо девичья группа, гастролирующая по летним ярмаркам по всей стране. В каждую песню включены аплодисменты.

— При поддержке ду-воп-дуэта «Толстые сардельки»? — Я показала на тележку с хот-догами. Sauerkraut[?] станет бальзамом на мою душу.

Соф покачала головой:

— Самое ужасное, что мы гастролируем на автобусе, затянутом полосатым ситчиком.

— И питаетесь исключительно едой с фермерских рынков.

Соф морщила нос при виде упомянутой еды, пока я не предложила мороженое. Тогда она радостно побежала в очередь за мягким мороженым, а я присела на траву и стала разглядывать мир. Дети тянули родителей за руку, плакала девочка, упустившая в небо шарик. Знакомые из школы и несколько гостей с нашей вечеринки тянули сидр из молочных бутылок и ели курицу по-ямайски и капустный салат из пластиковых корытец. Некоторые махали мне, проходя мимо. Я застенчиво улыбалась в ответ.

А затем, срезая путь по траве, залитый солнечным светом, появился Томас.

Он нес два рожка мороженого: одно простое ванильное, а второе — грозящая опрокинуться радужная башня из шариков и сиропов, усыпанная орехами и вафельной крошкой. Молча нагнувшись, он отдал мне ванильное. Я молча взяла. Мои эмоции были сумбурнее, чем его мороженое, представлявшее собой практически целую тарелку пломбира с фруктами, чудом водруженную на вафельный рожок. Мое сердце — вишенка сверху, и Томас раздавил его зубами.

Я смотрела на него снизу вверх, пока он, заслоняя солнце, рассматривал меня и о чем-то думал.

— Я наткнулся на Соф, — объяснил он наконец, глотая мороженое. — Она сунула мне все это, показала, где ты сидишь, схватила за руку Мег, и они улепетнули, будто сговорившись. Мороженое таяло и текло мне на руки, мусорного ведра поблизости не нашлось, поэтому…

— Спасибо.

— Это всего лишь мороженое. Я тебя не простил.

— О!

На этом Томас сел рядом. От волнения меня бросало то в жар, то в холод — солнце и тень. Он меня не прощает. Я не уверена, что совершила нечто, требующее прощения. Он без слов знает, что ванильный вафельный рожок для меня. Я деликатно покусывала мороженое с краешку, украдкой бросая взгляды на Томаса и соображая, что мы сейчас скажем. Как вернем нашу дружбу. Пожалуй, это все, чего я хочу.

— Мег и Соф все подстроили? — спросила я наконец.

Томас виновато заерзал.

— Первые два дня я ночевал у Соф — скажи, странно? Теперь сплю у Найла на диване. Да, я же участвовал в конкурсе пирогов. — Он оттянул кардан, показав розетку из тесьмы у себя на футболке. — Вот, первая премия — и отмена пожизненного изгнания с ярмарки.

— Майн готт, Томас, какая прекрасная новость!

Мой голос прозвучал фальшиво и слишком громко. Я ощущала раздражение, удовольствие и замешательство — все сразу.

— Ага. Знаешь, в Торонто я с четырнадцати лет работал в булочной — каждую субботу и летом. — Он поднял руку, считая едва заметные шрамы от ожогов на пальцах. Как же мы целое лето провели за разговорами, и эта тема ни разу не всплыла? — Брауни, мильфей, кекс. Я неплохой кондитер.