Их там было пятеро, не считая Кундо Рея.

Пятеро танцовщиков в белых рубашках с черными галстуками‑бабочками, с ярко сверкающими запонками в манжетах и в черных бикини, и Кундо Рей в пятнистом трико с кошачьими усиками, подрисованными на лице от носа до ушей. Кундо был «Кошачий князь», гвоздь программы, во время первого представления он держался позади, предоставляя пятерыми белым статистам разогревать публику. Это был их коронный номер– монотонный, механический, точно пляска роботов, каждый из танцовщиков погружен в себя, трое впереди, двое позади, изгибаются, прыгают под льющуюся из колонок песенку «Я это делаю», отбрасывая зрительниц на десять лет в прошлое.

Кундо танцует соло, волосы отливают вороньим крылом, серьга в ухе, подрисованные усики, западноафриканские ритмы, занесенные во Флориду из кубинского публичного дома, Кундо– гвоздь программы, мужчина мечты, Кошачий князь, явившийся пробудить, освободить этих женщин, тело блестит, в каждом движении таится намек, обещание, суньте пятерку за мою леопардовую шкуру, дамочка, это пойдет на пользу нам обоим.

Многие дамочки повиновались этому призыву, и когда Кундо вслед за официанткой подошел к столику Ла Бравы, в руках у него была плотная пачка влажных от пота купюр. Он поглядел на Ла Браву, улыбнулся, сморгнул от вспышки:

– Привет, фотограф!

– Привет, мокроспинник, – откликнулся Ла Брава, опуская камеру.

Кундо заказал слабоалкогольный напиток без сахара, скользнул на стул, тело его блестело, пахло одеколоном, кошачьи усики расплылись в улыбке.

– Стало быть, ты заодно с той женщиной? Какая разница. Я продам тебе машинку, очень хорошую. А ты отдашь мне в придачу фотоаппарат. Это тот самый?

– Еще лучше, – сказал Л а Брава. – Не такой новый, но более дорогой.

– Отлично, беру.

– Почему же ты не попытался забрать тот?

– Не знал, что это будет так просто.

– Так просто? – переспросил Ла Брава и подтолкнул к Кундо футляр от фотоаппарата. Кундо наклонился, чтобы заглянуть внутрь. Когда он поднял голову, Ла Брава снова подтянул футляр поближе к себе.

– Это пушка Ричарда?

Ла Брава кивнул.

– Что с ним сталось?

– Он убит.

– Охотно верю, – сказал Кундо Рей– Такого парня рано или поздно должны были пристрелить. Из этой пушки, да?

Ла Брава кивнул.

– Этот парень сам не понимал, что делает. Я тоже не понимал, что он делает, и вы с этой женщиной– тоже. Зато я знаю, что сделаю я, парень: я продам вам эту машинку, или женщина отправится в тюрьму, а может, и ты вместе с ней.

– Так значит, – спросил Ла Брава, – ты отдашь мне машинку и сдашься полиции?

– Сдамся полиции? – удивился Кундо. Он откинулся на спинку стула, дожидаясь, чтобы официантка, зажавшая между пальцами несколько долларовых бумажек, поставила перед ним стакан и налила в него шипучку из банки. Когда официантка отошла, Кундо снова подался вперед, озадаченно нахмурившись: – Я что, похож на сумасшедшего?

– Я ничего о тебе не знаю, – сказал Ла Брава. – Может, ты неудачник, у тебя провал за провалом – в таком случае для тебя же будет лучше сдаться властям, тебе скостят несколько лет. Отправят тебя в Рейфорд, будешь там заниматься стриптизом и прослывешь «Мисс Исправительная Колония».

– Слышь, я ни у кого ничего не крал. За что же меня сажать?

– За убийство старика Мини, дяди Ричарда.

– Это еще что? Что ты гонишь? Вообще, о чем речь – ты хочешь засадить свою бабу в тюрьму?

– Нет, не хочу, – ответил Ла Брава.