– Джо, тебе и вправду было всего двенадцать лет? – спросила она.

Он помедлил с ответом. Ей было важно услышать ответ, и он прикидывал, что ей сказать.

– Джин, ты до того ловка, что из запертого банковского сейфа выберешься

– Кто это сказал? – улыбнулась она.

– Кажется, Джеймс Гарнер в роли Филиппа Марло. Но это чистая правда: сейчас ты еще лучше, чем была, а ты была моей любимой актрисой, сколько я себя помню.

– Тебе было всего двенадцать, Джо?

– Всего двенадцать. Но возбудился я почище любого взрослого, если хочешь знать.

Морис отворил дверь с кухонным полотенцем через плечо, в руке поварешка.

– Возьми трубку, Джин, – распорядился он, – тебе звонят.

Она прошла мимо него к телефону, не спрашивая, кто звонит. Ла Брава прикрыл за собой дверь. Морис добавил в спину Джин:

– Этот парень и раньше тебя искал, я сказал ему перезвонить после восьми. – Обернулся к Ла Браве и торжествующе взмахнул поварешкой: – Чуешь запах? Будем есть суп из бамии. Ты приготовь напитки, а я пойду, помешаю в кастрюльке.

Джин стояла у стола в гостиной, одной рукой она поднесла к уху трубку, другой вынимала из ушей серьги.

– Кто это? – спросил Ла Брава у Мориса. – Торрес?

– Голос с акцентом. Мне он незнаком.

– Ты не спросил?

– Слушай, займись лучше напитками.

Ла Брава пытался разгадать выражение, проступившее на лице Джин. Теперь она сжимала трубку обеими руками, внимательно слушая.

– Что? – сказала она, резко выдохнув. Она стояла в пятнадцати футах от него. Смешать коктейль и отнести ей? Джин произнесла что‑то еще, но Ла Брава не расслышал: Морис все заглушил своим предупреждением не открывать резко холодильник, там полно стручков бамии, не хватало еще рассыпать их на пол.

– Иди попробуй, – позвал его Морис, а Джин тем временем сказала в трубку несколько коротких слов. Он направился к ней, а Морис следовал за ним по пятам, подсовывая ему поварешку, тыча ее прямо под нос: – Попробуй, попробуй, самая настоящая креольская окра, рецепт мне дала одна дамочка, которая переехала сюда из Луизианы, из Гретны. Маленькая такая, Тодди ее звали, носила пенсне, весила едва ли восемьдесят фунтов, а готовила лучшую окру, какую я ел в жизни. Я готов был жениться на ней только ради ее стряпни… Куда это ты собралась, Джин?

Она приоткрыла дверь, потом захлопнула ее. Мужчины не сводили с нее глаз.

– Что такое? Кто это звонил?

– Ничего особенного. Из полиции.

– Это не Торрес. Его голос я бы узнал.

– Нет, кто‑то другой. Проверял, все ли со мной в порядке.

– Да? И как, ты в порядке? Выглядишь что‑то неважно.

– Пожалуй, мне и впрямь не по себе, – нерешительно произнесла она. – Нужно выйти проветриться.

– Еще бы ты хорошо себя чувствовала, после стольких неприятностей, – посочувствовал Морис. – Открой форточку.

– Нет, я лучше выйду на улицу.

– Я с тобой, – вызвался Ла Брава.

– Нет‑нет, не надо. Я в порядке. Ты не обидишься, Мори? Я все равно пока есть не хочу.

– Ты не заболела? Может, дать тебе какое‑нибудь лекарство? Алка‑зельцер?

– Нет, все в порядке. Честное слово.

Они сели за стол. Морис сказал:

– Обычно я вместе с креветками кладу сюда крабов, но сегодня мне что‑то крабы на рынке не приглянулись, и я положил устриц. Неплохо вышло с устрицами. Можно и курятины положить. Весь секрет в том, как готовить окру. Пока тушишь стручки, нужно все время помешивать, причем энергично, а уж когда они темнеют, тут надо мешать непрерывно, так, словно тебя сам черт под руку толкает.