Она вытащила из морозильника поднос со льдом и сказала:

– Я тоже хочу задать тебе вопрос. Ты в самом деле посоветовал Маккормику обыскать мою квартиру?

– Какая разница?

– Для меня есть разница, Джо. От этого зависит, как я должна к тебе относиться.

– Маккормик так или иначе собирался обыскать твою квартиру, даже если бы для этого пришлось выписывать федеральный ордер. Я посоветовал ему попросить у тебя разрешения.

– Зачем?

– Чтобы до тебя дошло, во что ты влипла, чтобы ты увидела: эти парни шутить не намерены, они – профессионалы и подозревают тебя.

– Уже нет.

– Джин! Выслушай меня!

Она налила им обоим по глотку скотча и снова подняла взгляд– внимательный, но не слишком заинтересованный.

– Это не кино, – сказал Ла Брава. – Эта история не закончится через полтора часа. – Он говорил спокойным, уверенным голосом, надеясь, что сумеет убедить ее. – Не закончится, поверь мне: когда эти ребята берутся за дело, они идут до конца. Рано или поздно они схватят того парня, он назовет твое имя, и они скажут: «Ага, Джин Шоу, бывшая кинозвезда, что это она себе вообразила, затеяла такую аферу? Пыталась выманить шестьсот тысяч долларов у такого славного старика, своего друга?» Поверь мне на слово, так оно и будет – непременно.

Она выдержала паузу, сделала глоток и спросила:

– Почему ты так уверен, что я в этом замешана? – В ее голосе прозвучало любопытство, но не более того.

– Я знаю, – все так же негромко ответил Ла Брава. – Не важно, откуда я это узнал, могу ли я это доказать. Я знаю,  а раз я знаю, то и они докопаются. Вот что ты должна сделать: возьми эти деньги – сейчас же, как можно скорее – и отдай их Морису. Прежде всего, верни деньги Морису. Я всеми силами постараюсь тебе помочь, если еще не поздно. Может быть, нам удастся замять дело и копы не станут задавать слишком много вопросов.

– Ты готов сделать это для меня, Джо? – прошептала она. Глаза ее печально заблестели. – Как ты мил!

Ла Брава глубоко вздохнул. Он не знал, из какого фильма эта реплика, но она полностью соответствовала характеру Джин и по смыслу, и по интонации. Он потряс головой, чтобы вновь увидеть реальную Джин Шоу и вернуть себе спокойствие отстраненного наблюдателя. Она знает, что делает. Она играет свою роль и ни на миг не забывает о ней.

С той же легкой интонацией, скосив глаза на свой стакан, она продолжала:

– Какая прекрасная роль! Невинная женщина, которую обвинили огульно, все улики против нее. Как бы я хотела сыграть эту роль!

– Ты ее уже играла, – напомнил Ла Брава. – В «Некрологе».

Она запнулась, растерянно поглядев на него.

– Разве не помнишь? А я помню. Я могу рассказать тебе весь фильм от начала до конца. Я впервые посмотрел его, когда мне было двенадцать.

– Да‑да, в «Некрологе», ты прав, – как‑то неуверенно пробормотала она. – Меня не просто обвинили в том, чего я не делала, меня осудили. – Голос ее торжествующе взмыл:– Какая великолепная сцена в суде! Я голос сорвала от крика– мы сняли пятнадцать дублей, не меньше, но оно того стоило.

– Джин, где Ричард? – спросил он.

Она все еще смотрела на него, но взгляд был рассеянным, блеск его померк – неужели навсегда, подумал Ла Брава, – ушла надежда.

– Джо, тебе и вправду было всего двенадцать лет? – спросила она.

Он помедлил с ответом. Ей было важно услышать ответ, и он прикидывал, что ей сказать.

– Джин, ты до того ловка, что из запертого банковского сейфа выберешься

– Кто это сказал? – улыбнулась она.