– Что тебя напугало? – настаивал Морис.

– В тот день, когда я позвонила тебе, он зашел ко мне в квартиру– Словами она ухитрялась воссоздать картину. – Расположился, как у себя дома. Вот это‑то мне и не понравилось: я словно перестала быть хозяйкой, все стало его.

– Погоди‑ка, погоди, – перебил ее Морис – Как это – зашел к тебе? Ты что, его впустила?

Ла Брава слушал.

– Несколько месяцев тому назад, на первом или втором свидании, я обещала ему показать один из моих фильмов.

– Один из твоих фильмов? – повторил Морис.

– Понимаешь, когда мы познакомились, он и понятия не имел, что я актриса, даже не поверил. Мы разговорились насчет этого, и, поддавшись минутной слабости, я пообещала показать ему одну картину. У меня сохранилась пара видеокассет. Кажется, только два фильма и есть на видео.

Морис оглянулся на Ла Браву:

– Как тебе это нравится – «поддавшись минутной слабости»?

Ла Браву больше интересовало, какие фильмы у нее имеются.

– Я его не приглашала, – защищалась актриса. – Он сам пришел. Открываю дверь – а там он.

– Вломился силой.

– Уговорил меня.

– Наверное, ему понадобилось на это целых десять, а то и пятнадцать секунд, – неуклюже съехидничал Морис– Пока он упросил киноактрису показать ему один из своих шедевров. Что, скажи на милость, пересилило в тебе здравый смысл? Звездой прослыть захотела? А?

– Он стоял за дверью со шляпой в руке и ухмылялся.

– Ах, он стоял со шляпой в руке… Ты провела его в дом, усадила, вдвоем, наедине, в темноте…

– Средь бела дня.

– Ты показала ему фильм: вот она, кинозвезда, на серебристом экране, вдвое больше натуральной величины…

– На экране телевизора, Морис.

– Он смотрел, как ты флиртуешь с Робертом Мичемом, Робертом Тейлором или с кем там еще, с этим твоим сексуальным зазывным выражением лица… Кино кончилось, свет все еще не включен, парень набрасывается на тебя, а ты все недоумеваешь, что это на него нашло!

– Я вовсе не об этом говорю, – возразила Джин Шоу. – С этим я бы легко справилась.

Ла Брава слушал.

– Меня смутило другое: как он расхаживал по моей квартире, рассматривал вещи, словно свои собственные, не говоря при этом ни слова. Вот что напугало меня: он чего‑то хочет, а я не знаю чего.

– Он хочет тебя, – пояснил Морис– У парня дыра в кармане. Какие еще у него могут быть планы? Хочет, чтобы ты взяла его на содержание, подарочки ему покупала.

– Не думаю, – возразила она. – Прошло много времени, он бы уже начал намекать насчет того, что не может на свое жалованье приодеться, новую машину купить или что у него сестра инвалид и нуждается в операции. – Она снова оглянулась на Ла Браву, словно намекая на что‑то.

«Сьерра», – сообразил он.

– Старается втереться в доверие, – фыркнул Морис.

Хамфри Богарт и Ида Люпино, мысленно уточнил Ла Брава, тщетно пытаясь припомнить, кто играл девушку с изувеченной ногой.

– Он выжидает, боится все испортить, – продолжал Морис– Слишком туп, чтобы догадаться: ты‑то давно поняла, откуда ветер дует.

– Какой ветер?

– Джини, – с преувеличенным терпением произнес Морис, – этот парень влюблен в тебя? Ты допускаешь такую возможность?

– Он влюблен в самого себя.