Сидя в темной комнате, Ла Брава гадал, какой же фильм она показала Ноблесу. И как‑то она странно сказала: «расхаживал, рассматривал вещи». Такое впечатление, что Ноблес побывал у нее не только в тот раз, когда они смотрели кино.

А этот ее взгляд: похоже, она прибегает к заученным артистическим приемам. Дважды, когда Морис что‑то говорил Джин, Ла Брава чувствовал на себе ее взгляд и, обернувшись, подмечал, что она за ним наблюдает. И взгляд, когда она отпила глоток из стакана… и потом, когда закрывала дверь.

«Хорошо, что я сюда приехала».

Девичий голос окликнул с порога:

– Что так поздно засиделись?

В коридоре стояла Фрэнни Кауфман. Ла Брава улыбнулся, обрадовавшись ее визиту. Девушка ему нравилась, она словно сразу же превратилась в старого друга.

– А, девушка из «Спринг Сонг»! Уже перебрались к нам?

– Почти. Мой приятель, у него большая машина, помог мне перевезти тяжелые вещи, коробки. Остались кое‑какие мелочи, схожу за ними завтра.

– В каком вы номере?

– В двести четвертом. Неплохой номер. С самого утра солнце, и ни одного таракана пока не видела. – Она была в джинсах и в рубашке, какую носят работники заправочной станции, с вышитым над кармашком именем «Рой». На руках изысканные серебряные кольца. Повернулась и сказала, охватив быстрым взглядом помещение: – Я и не знала, что у вас такое оборудование.

– Это все его, старика.

– Любопытно, что тут да как. – Она подошла вплотную к его рабочему столу. – Можно мне посмотреть?

– Возьмите лупу, – посоветовал он, отступая и освобождая ей место.

Фрэнни сняла свои круглые очки и наклонилась, разглядывая отпечатки через увеличитель «Agfa».

Она подводила его к каждому кадру, останавливалась, затем двигалась дальше. Ла Брава рассматривал ее странную, почему‑то нравившуюся ему прическу, эти крутые завитки по бокам головы – словно воплощение бурлящей в девушке энергии, – затем перевел взгляд на нежный изгиб шеи, на одинокие волоски, прилипшие к белой коже.

– Его я тут видела, но девушку что‑то не замечала, – сказала Фрэнни. – Какой кадр вы выбрали? Подождите, не говорите мне. Спорим, я знаю, какой вам больше всех нравится, – вот этот, где девица показывает свои титьки. Я угадала?

– Пожалуй, да, – кивнул Ла Брава. – Я еще повожусь с ним, попробую проявить так и эдак. Посмотрим, что получится.

– Грустно, не правда ли? – вздохнула Фрэнни. – Она, конечно, динамистка, но мне ее жаль. Не то чтобы очень, но жалко. Это вы предложили такую позу?

– Нет, она сама.

– Как ее зовут?

– Лана.

– Замечательно!

– Да, Лана, можно сказать, соавтор.

– Но получилось совсем не так, как она себе представляла. Это ваша заслуга, Джо, а не ее. Вы здорово работаете.

– Большое спасибо.

– Вы снимаете обнаженную натуру?

– Иногда. Одна дама уговорила меня сфотографировать ее голой верхом на телевизоре.

– Заигрывала с вами?

– Нет, просто хотела сняться в таком виде.

– Ничего себе.

– Все было не так уж плохо. Сначала она позировала в меховой шубе. Потом сказала: «У меня есть идея», – сбросила шубу, а под ней ничего не было. Они всегда говорят «у меня есть идея» таким тоном, будто им это только что пришло в голову.

– У меня есть идея, – подхватила Фрэнни. – Щелкните меня нагишом, ладно? Я собираюсь рисовать автопортрет пастелью, пошлю его одному парню в Нью‑Йорк.