Ла Брава принес Фрэнни и Морису их стаканы. В это мгновение с улицы донесся звон бьющегося стекла, и Ла Брава поспешил к окну.

Обратной стороной топора Кундо Рей разбил ветровое стекло «эльдорадо», ударил по нему трижды, рассчитывая, что стекло треснет и развалится на куски, но вышло по‑другому: он пробил в нем дыры, трещины разбежались во все стороны, но стекло устояло, только выглядело так, словно покрылось инеем. Он разбил фары– каждую с одного удара, и тут припомнил, что Ричард велел разбить стекло со стороны водителя – почему‑то его непременно, хотя и не объяснил почему. Кундо размахнулся топором, хорошенько прицеливаясь, и это стекло ему удалось разнести вдребезги.

– Поехали! Поехали!

Ему пришлось хорошенько встряхнуть старика, так и прилипшего к заднему окошку пикапа, чтобы тот наконец тронулся с места.

– Налево. Налево,  вон туда. Езжай, езжай! Проедем по Коллинс‑авеню. Езжай, не останавливайся.

Старик не понимал, что происходит.

– Кто‑нибудь вызовет полицию.

Подумать только!

– Надо убираться поскорее!

– Это машина Ричарда?

– Ага. Понимаешь, теперь‑то он от тебя не уйдет. Займется ремонтом.

– А где он сам?

– Мы едем за ним в одно местечко.

– А что ж он машину‑то бросил?

– У него там подружка живет поблизости.

– Ну, раз его машина там стоит, стало быть…

– Он просто оставляет ее там. – Черт, что же придумать? – Там машина в безопасности, не то что возле его берлоги. Он ее всегда тут оставляет.

– Мы едем обратно в хотель?

– Не, в другое место, где он должен быть. – Господи, старикан уже доконал его своими вопросами. – Он туда часто заходит. Придется поискать его там.

Старик снова сунул табачную палочку в рот и поехал дальше. По Тринадцатой улице они добрались до Альтон‑роуд, что на том конце Саут‑бич, который выходит к заливу, потом свернули налево и ехали в молчании, пока Кундо не распорядился сбавить ход, свернуть направо на Шестую, а затем налево на Уэст‑авеню.

– Вот тут. Тормози, – сказал Кундо. – Отель «Бискайя». Годится.

Старик прищурился, рассматривая строение, огороженное цепями, натянутыми на столбики:

– Чтой‑то там темно.

– Там сейчас никто не живет, – пояснил Кундо. – Развалины. Бродяги забираются сюда и разрушают. Был отель «Бискайя», а теперь – поминай как звали.

Они вышли из машины, Кундо указывал дорогу–через открытые ворота, в кромешной тьме, оскальзываясь на булыжниках – в такие же дома он забирался на Кубе во времена революции, – сквозь заросли кустов и сорняков, скрывавших от глаз дорожку, некогда пролегавшую по саду вдоль стены гостиницы. Заржавевшие пивные банки, крысы. Они вышли на открытую площадку перед гостиницей, Кундо разглядел свет фар от машин, проносящихся неподалеку, слева по шоссе Мак‑Артура, машины вылетали из тьмы, а вдали, на горизонте мерцали огни Майами. Старик ничего этого не видел, он запрокинул голову, всматриваясь в темные окна большого нежилого здания. Если он войдет вовнутрь, то увидит руины, как после бомбежки.

– А че, здесь никто не живет?

– Все разрушено.

– Да, но с какой стати его закрыли?

Кундо ответил, что об этом ему ничего не известно, может, плохо работали, постояльцы жаловались.

– Пошли, – предложил он, – осмотримся. Смотрите под ноги, не ушибитесь. – И повел старика дальше сквозь заросли сорняков, мимо пустого здания, которое, казалось, таращилось на них всеми своими темными окнами, вывел его на дорожку к молу, и старик снова обернулся посмотреть на девятиэтажное здание из светлого камня, на его черные окна, он таращился так, будто в голове у него не укладывалось, как это такое большое здание люди могли забросить и не использовать.