Я опешил. И просто стоял, вытаращив глаза на Мюррея, который, в свою очередь, сидел и таращился на меня. Я знаю Мюррея, доверяю ему и глубоко убежден в его блестящих способностях. Если Мюррей сказал, что четвертого выхода нет, я пусть и неохотно, но все же готов признать, что четвертого выхода нет. Но выходы с первого по третий включительно… О, Господи!

– Ты не мог бы повторить, Мюррей? – попросил я. – Еще раз. Перечисли все эти ходы и выходы.

Он принялся загибать пальцы.

– Первый: живи как жил, надеясь на лучшее. Второй: будь начеку, а после покушения на твою жизнь снова обратись в ФБР.Третий: иди вечером на митинг, а потом, возможно, добыв доказательства, обратись в ФБР.

– Значит, так, да?

Мюррей кивнул.

– Так, Джин.

Я сел на диван‑кровать (который так и не разложил, хотя Анджела и пришла ко мне, но это так, к слову) и попытался пораскинуть мозгами. Анджела присела рядышком и уставилась на меня, очаровательно насупив брови, что свидетельствовало о тревожном волнении. Печатный станок она, разумеется, наладила и уже успела умыться и снова натянуть свой желтый свитер. Высокохудожественный чернильный мазок на щеке тоже исчез. И я, и она, и диван‑кровать, по справедливости, должны были сейчас заниматься гораздо более важными и гораздо более человеческими делами, а не трястись из‑за шайки чокнутых террористов.

Проведя минуту или две в совершенно бесполезных раздумьях, я сказал:

– Мюррей, первый и второй выходы, предложенные тобой, – это, по сути, хрен и редька. Выбрав любой из них, я должен буду просто жить прежней жизнью, пока какой‑нибудь псих не пристрелит меня.

– Не совсем так, – возразил он. – Избрав выход номер два, ты примешь меры предосторожности. Прибегнешь к помощи других членов своего союза. И к помощи Анджелы. И моей, разумеется. Мы будем все время приглядывать за тобой и неусыпно охранять.

– ФБРи так все время приглядывает за мной, – сказал я.

– Оно, конечно, так, – согласился Мюррей. – Но ФБРследит за тобой, а мы будем следить за теми, кто окружает тебя, и ждать, пока кто‑нибудь из них предпримет враждебные действия.

– Подумать только, – сказал я. – Толпа пацифистов, охраняющая меня от толпы террористов. Что‑то не верится.

– Ну, – ответил Мюррей, – в конце концов, тебе решать, Джин.

– Сам знаю. Послушай, давай рассмотрим выход номер три. По‑моему, он гибелен.

– Почему? – Мюррей поднял с пола чемоданчик, переменил позу, положил его на колени и открыл. – Я навел справки о Всемирном союзе борьбы за гражданскую независимость. Весьма любопытное объединение. Они были сторонниками единого мира и выступали против всяких границ и любых ограничений свободы передвижения. Самовыражались они, взрывая пограничные таможни, в основном наши и канадские. Их шайка разгромила здание таможни, которое стояло возле какой‑то второстепенной дороги на границе между Францией и Германией. Это было лет семь назад. За ними гналась немецкая полиция, тогда бандиты укрылись на какой‑то ферме, убили фермера и всю его семью и отстреливались до тех пор, пока не полегли все до единого. Весьма задиристые ребята. Нападение на немецкую таможню, похоже, единственная их буйная выходка за пределами Североамериканского континента.

– Восхитительно, – сказал я. – И ты хочешь, чтобы я участвовал в митинге этой шайки, да?

– Дело в том, что ВСБГН больше не существует.

– Не существует? То есть они прекратили деятельность?

– Вот именно. Кажется, одна из их бомб взорвалась раньше времени, прямо у них в штаб‑квартире, когда там шло собрание.