-  Вот как, - усмехнулся Эрлинг, когда караулившие У ворот прибежали за ним в дом. - Опять из Терехова, и опять с миром… А сказали хоть, чего хотят?

    Приезжие хотели видеть Эрлинга Виглафссона, и он велел впустить их во двор. Ворота раскрылись - и сын Ворона не сдержал удивления.

    -  А ведь я тебя знаю, - сказал он предводителю. - Ты Дретт Валландец, скотник Рунольва. Откуда ты здесь и кто тебя прислал? И почем вы все с оружием?

    Впрочем, было ясно - там, в Рунольвовом дворе, что-то произошло. Дретт отозвался с достоинством, какое не всякий раб осмелился бы себе позволить, а раб из Терехова и подавно:

    -  Рунольв Раудссон и вправду называл нас трэлями, но только этому больше не бывать. Вы тут навряд ли слыхали про то, что мы вчера еще перевешали всех, кого он оставил стеречь двор. А сюда к тебе приехали потому, что ты теперь, уж верно, готовишь корабль - жечь Терехов!

    Вокруг быстро собирались люди, и приезжие ерзали в седлах, чувствуя себя неуютно.

    -  Смелое и большое дело вы совершили, - сказал Эрлинг. - Однако стоит ли хвалить изменивших хозяину, который всех кормил!

    Эти слова заставили Дретта Валландца слезть с лошади и подойди к Эрлингу вплотную. Было видно, как непривычно он чувствовал себя в шлеме и с мечом, болтавшимся у бедра, - этим рукам больше подходила лопата…

    -  Тебя, Виглафссон, называют Приемышем, - проговорил он негромко, глядя на Эрлинга одним глазом - второй у него был давным-давно выбит. - И думается мне, добрые норны стояли подле тебя, потому что тебя подобрал твой старик, а не Рунольв… Иначе ты бы теперь пас свиней и ел с ними из одного корыта, чтобы не протянуть ноги. А потом у твоей жены родился бы сын и ты бы сразу принялся гадать, на кого он будет больше похож - на тебя или на Рунольва! Если только твоего сына вовсе не вынесли бы в лес, чтобы не разводить лишние рты!

    Друзья одобрительно зашумели у него за спиной. Да что говорить! И без них весь фиорд знал о том, как Рунольв однажды зарубил раба только потому, что тот стоял удобно для удара.

    Тут из дома выглянул Этельстан. Прежние товарищи мигом разглядели его с седел. Такого необычного и незнакомого в крашеной одежде хирдманна, в красивых новых сапогах! Захочет ли подойти? Этельстан живо протолкался к ним и крепко обнял Валландца: как бы ни повернулось дело, у Дретта здесь был по крайней мере один испытанный друг. Эрлинг смотрел на них молча. Думал, как поступить…

    -  А тебе, - вновь обратился к нему Дретт, - мы вот о чем порешили сказать. Бери Терехов без боя и живи в нем, потому что твой двор сгорел. А нас всех назовешь своими людьми. Но только мы теперь будем свободными бондами и поселимся кто где захочет, и наши дети унаследуют все добро, какое мы наживем.

    Вот так; и если это тебе не по сердцу, мы будем сражаться, и живыми ты нас навряд ли возьмешь!

    Это были отчаянные речи, и воины вокруг загомонила - одни недоуменно, другие с пробуждающимся гневом. Выслушивать подобное, и от кого же! От скотника!, Однако Эрлинг все еще молчал, и Этельстан, стоявший с Дреттом плечо к плечу, негромко заметил:

    -  Тот не стоит свободы, кого можно сделать рабом - И такие слова никого не удивили, ведь у себя дома, в стране англов, Этельстан принадлежал к знатному роду, Но неожиданно за Дретта заступился и старый Олав.

    -  Эрлинг, - сказал мореход. - На твоем месте я поднес бы им пива. И сам выпил бы с ними из рога, хотя бы от них и попахивало хлевом. Потому что взять свободу не меньше чести, чем унаследовать.