Халльгрима вынесли с корабля на кожаном плаще… Один из углов - крепко, не выскользнет! - держал Видга. Халльгрим не застонал, когда поднимали плащ.

    Воины осторожно сошли наземь и медленно пересекли двор, и люди подходили посмотреть на вождя. Халльгрима внесли в дом и уложили на его спальное место, на широкую лавку у очага… Они сделали для него все, что могли. Теперь он боролся сам.

    Видга сел возле отца, взял холодную, изуродованную путами руку. Стал гладить ее, отогревать дыханием… Во дворе прокричал рог, созывая людей на домашний сход - хустинг. Видга не повернул головы.

    Зеленоокая Гуннхильд ни на шаг не отходила от мужа. Эрлинг гладил ее растрепавшиеся волосы, целовал заплаканные глаза.

    -  Сколько наших погибло? - спросил его Хельги.

    -  Восемь… Семеро в битве, и еще один умер от ран.

    -  Кто?

    Эрлинг назвал.

    -  А у Рунольва? Эрлинг ответил коротко:

    -  Мы привезли троих.

    -  Так! - сказал Хельги. - Давненько в Терехове не видели красного щита на мачте, брат!

    Звениславка уже водила его на пестрый корабль. И он ходил по его палубе, трогая зрячими пальцами следы боя. Ему рассказали, каким был этот бой.

    А потом хрипло проревел рог, и люди стали собираться в круг. Воины - и женщины позади них. Так присоветовала сыновьям еще Фрейдис: ведь и женщина может дать мудрый совет. И даже раб; потому-то рабам в Сэхейме многое позволялось…

    А посередине круга стоял Рунольв Раудссон.

    -  Я был тебе соседом, - сказал ему Эрлинг. - А в этом доме ты сидел за столом! Ты заслуживаешь, чтобы зарыть твои кости на краю прилива, Рунольв. Там, где встречаются зеленый дерн и морская волна. Потому что ты поднял руку на гостей.

    Рунольв повернулся к нему и плюнул на землю.

    -  Складно ты болтаешь. Приемыш, пока у меня связаны руки!

    Круг сидевших загудел, как потревоженный рой. Но в это время рядом с Эрлингом во весь рост выпрямился Хельги:

    -  Не тебе, Рунольв, говорить о связанных руках! Тут люди разом притихли.

    Что-то еще скажет средний Виглафссон?

    А Хельги поднял слепое лицо к солнцу и обратился, казалось, прямо к нему:

    -  Пусть Рунольву завяжут глаза и дадут нам обоим по топору!

    Звениславка ахнула подле него, но никто не услышал. Воины разом соскочили с мест, крича и плашмя колотя мечами в щиты! И называлось это - шум оружия, вапнатак! Чем бы ни кончился затеянный поединок, память о нем должна была остаться надолго… Память всегда живет дольше людей.

    Рунольв без усилия перекрыл шум:

    -  А что будет, если я его убью?

    -  Сначала убей! - крикнул кто-то. - Тогда и поговорим!

    А старый Можжевельник добавил негромко:

    -  Ты не победишь…

    Сигурду Олавссону бросили толстую тряпку, и он принялся завязывать Рунольву глаза. Тот усмехнулся:

    -  Я не думал, что ты станешь возиться, брат Гудреда.