Сестра стала накрывать на стол. Вареная картошка, зеленый лук и молоко.

— Уж не обессудь, завтрак по-деревенски — привыкай, здоровее будешь. Пища экологически чистая.

— З-замечательно!

— А ты думал! Иди быстро умывайся. Вода в колодце... Ты так внезапно... Хоть бы позвонил, что ли...

— А я, думаешь, не звонил? Сначала отвечали, что телефон неисправен, а потом и вовсе соединять перестали. Что у вас тут с телефонами?

— А что у нас тут с телефонами? — удивилась Светка. — Ничего. Работают, не придумывай.

Он махнул рукой и вышел во двор. Вот тот самый старый колодец. Трубач вытянул полное ведро ледяной воды и обрушил ее на себя. У-ух!!! Даже крикнуть не успел! Жар разлился по всему телу, а за ним и бодрость. Как Илья Муромец, он вдруг почувствовал в себе силу небывалую. Эх, живая колодезная вода! Как после бани в снег.

Свежо-о!

Он окинул двор новым взглядом. Дом был на две семьи.

Кто сейчас живет на второй половине? Когда-то там жила его первая любовь, одноклассница Сашка — девочка с короткими черными волосами и восхитительными миндалевидными глазами.

— Светка!

— Что-о? — откликнулась она из кухни.

— Ты помнишь Сашку?

— Невесту твою?

— Скажешь тоже! Какую невесту?

— Не помнишь, мы вас так дразнили??

— Мы просто были друзьями.

— «Просто друзья» по ночам не встречаются.

— Откуда ты знаешь?           

— Про ночь или про просто друзей?

— Про ночь.

— Твой молодецкий свист был на весь поселок слышен. А потом Сашка кричала кукушкой и выпрыгивала из окна.

— Ах ты шпионка!

— Не шпионка, а разведчица. Не путай!

— А ты помнишь старый чердак? — мечтательно спросил Трубач.

— Ну да.

— Он еще был забит волшебными вещицами. Мы даже нашли там старинную лампу. Лампу Аладдина. Так вот, мы с Сашкой пытались разгадать тайну чердака.

— И вы стали вызывать джинна? Из бутылки? Что пили? Портвейн «Три топора»?

— Ну как ты можешь? Мы же были такими романтичными! У нас, знаешь, тогда возникла идея общения с духами.

— Спорим, это была Сашкина идея?

— Угадала. Но магические формулы придумал я. Потом из обломков керосиновой лампы, медного подсвечника и вороньих перьев я сделал так называемую спиритическую лампу, зачем-то установил на крышу подобие антенны и провода присоединил к столу с этой лампой.

— И что из этого вышло?

— Мы долго спорили о том, кого вызвать. Я настойчиво предлагал Махатму Ганди.

— Кого-кого?

— Ну Махатму Ганди. Он, кажется, в Индии был, в простыне ходил.

— А что тебе нужно было от него?

— Кто это, я представлял тогда очень смутно. А ты его помнишь?

— Тоже смутно, мы незнакомы.

— Сашка никак не могла сообразить, о чем его можно спросить. Но это оказалось не важно. Как мы ни старались, Махатма Ганди, нахал, не пришел к нам.

— Действительно нахал!

— Но ты знаешь, мне было нисколько не обидно.

— Конечно, какой там мог быть Ганди, когда рядом Сашка сидела. Ну признайся, ты же был в нее влюблен?

— А вот это мое личное, можно сказать, интимное дело. — Трубач сделал вид, что обиделся. Демонстративно замолчал.

А ведь Светка была права. Для него в самом деле вся магия заключалась в Сашкиной руке, в ее глазах, в которых плясали отражения свечи. Не дух, а ее дыхание было единственным, что его интересовало. А Сашка — разве поймешь ее?

Вскоре их ночные бдения отразились на успеваемости. Трубач своими «неудами» уже никого не удивлял, а вот Сашке что ни урок, то замечание в дневник.