Однажды она зашла вечером в лабораторию. Просто вернулась без предупреждения. И... ее там явно не ждали.

Два на первый взгляд совершенно обычных мужика. У одного обширные залысины, другой с угрюмым, помятым лицом. Ничего особенного. Вот только что они там с Кукушкиным на ночь глядя делали?

Разговаривали. О чем-то важном. Он не счел нужным ничего объяснять: мол, научные консультанты, и все, только намекнул, что для ее же пользы лучше бы держать язык за зубами.

Конечно, она ни с кем это происшествие обсуждать не стала, но ей не давал покоя вопрос, какие общие цели могут быть у этих «консультантов в штатском» (ясно, что это именно они) с Кукушкиным? Что он задумал? Соня поймала себя на ощущении, что ее в немалой степени волнует, как данный факт может отразиться на их отношениях. Ох уж этот Леша...

А ведь она первый раз в жизни так попала.

Мужики вокруг всегда были одинаковые: все зануды, строят из себя хохмачей и балагуров, поют песни под гитару, ходят в походы — на вид настоящие крепкие парни, а на самом деле просто истеричные бабы. Любые отношения выливались в жуткие обиды, — например, во время экзаменов, когда твоя работа получается интересней, и оценка у тебя выше, и опыты нестандартные, а их, понятное дело, это бесит. Для них женщина в науке — как гвоздика в петлице. Так, просто чтобы оживить строгий деловой костюм... Сколько раз, с самого детства, приходилось доказывать, что ты не верблюд. Специально спускаться на лыжах с самых высоких горок, чтобы у этих индюков рты раскрылись от восхищения, в универе браться за самые сложные темы, к которым они и на пушечный выстрел не приближались.

И ей удалось доказать, что она чего-то стоит, правда с ущербом для личной жизни. Вечно нездоровое соперничество, нелепые интриги. Но зато из всех однокурсников и однокурсниц она одна после окончания нашла интересную работу. Большинство девиц — а было их немного — выскочили замуж, за своих же, с факультета. Мужики занимаются наукой, а эти сидят с детьми. Потом они могут рассчитывать только на место «химички» в школе. Некоторые парни остались в универе, кого-то закинули по распределению в Тмутаракань, многие сидят в «почтовых ящиках», штаны протирают.         

Все говорили, что ей повезло. Ну и пусть. Но везет только тем, кто заслуживает. Ее пригласили в созданную где-то в семьдесят втором лабораторию по разработке химического... Вообще-то, официально цели звучат по-другому, но ежу понятно, что речь идет о химическом оружии. Оно необходимо стране, чтобы оказать достойный отпор агрессивному империализму! Конечно, Соню не сильно волновали проблемы мировой политики, просто в любом случае гораздо интереснее заниматься живым, развивающимся делом, чем мыть мензурки в каком-нибудь сонном НИИ.

С Кукушкиным ни о каком соперничестве и речи быть не могло. Это были отношения настоящие! Странные немного, непонятные, иногда пунктирные, эпизодические, но ей нравилось. Теперь, похоже, впереди тупик. А удивительнее всего, что ее это так волнует!

— Давай свернем здесь. Эта улица никуда не ведет.

Они давно уже свернули с Фонтанки, углубились в дремучую достоевщину обшарпанных улочек, плетущих узлы вокруг Владимирской церкви.

— И что ты мне скажешь?

— А что ты хочешь услышать?

— Правду.

— Хорошо. Лабораторию вскоре закроют.

— У тебя информация более достоверная, чем у Семенова?

— Да.

— Как так получилось? Ведь он же завлаб.

— А ты что, не понимаешь, в чем дело??

— Догадываюсь.

В темноте лица Кукушкина не было видно, но Соня буквально кожей почувствовала его ироничную усмешку.

— Ну и о чем же ты догадываешься?

— Нас закрывают, потому что делу хотят придать больший уровень секретности! Наш «ящик» их уже не устраивает.