— Куда?

Ричард едва успел отбить удар острейшего клюва.

— Не важно… бегаешь ты, помнится, хорошо…

Что ж…

Ричард швырнул в цаплю флаконом с какой-то пакостью, кажется, с «Пыльным следом». И склянка разлетелась, столкнувшись со стеклянным пером, обсыпав треклятую птицу смесью красного перца, молотых жабьих шкурок и еще пары-тройки не самых приятных ингредиентов.

Цапля заверещала.

А Ричард, пользуясь мгновеньем передышки, бросился прочь.

Бегал он быстро.

Очень быстро.

И петлял меж могил, не позволяя себе останавливаться, благо, дорожки на кладбище были чисты и ровны, словно нарочно для бега положены.

Цапля застрекотала сильнее.

И кажется, в голосе ее теперь слышалось откровенное возмущение: жертве надлежало принять смерть благородно, с клинком в руке, а не…

Плевать.

Своя шкура ценней всяких там кодексов…

— Беги, Ричард, беги… — голос Альера разнесся по кладбищу.

Сзади раздалось возмущенное клекотание. О да, цапля не собиралась отпускать свою добычу. Вот только взлететь у нее не получалось. Тело ее стеклянное оказалось чересчур тяжелым, чтобы тонкие крылья могли его поднять. Она подпрыгивала. Хлопала крыльями, на несколько мгновений зависая в воздухе, чтобы в следующее мгновенье опуститься на тропу.

А вот бегала треклятая птичка довольно-таки шустро.

— Еще немного!

— Милостивый сударь, — лойр Шаннар ударил по клюву своей цапли двумя клинками, что заставило птичку отступить и замотать головой. — Я, безусловно, не имею ни малейшего права осуждать выбранную вами стратегию…

…трепло.

…а главное, хватает же у него дыхания! И умений, если до сих пор не проткнули.

— …однако позволю себе заметить…

Цапля заверещала вовсе уж оглушительно, пытаясь вскарабкаться на белую гору мавзолея.

— Не останавливайся! — Альер сидел на камешке, наблюдая за происходящим. — Я уже и забыл, признаться, что живые так хрупки, но мне бы не хотелось сообщать Оливии о твоей скоропостижной кончине, тем паче, столь нелепой…

Ричард свернул в сторону и прижался к огромной стеле из черного камня.

Сердце ухало.

В боку кололо. А и вправду, давненько он не бегал так… пожалуй, с того самого первого года, когда самомнение его вошло в конфронтацию с реальностью. Помнится, тогда было старое кладбище и пятерка матерых упырей, свивших логово в могиле местной лайры, которая и при жизни-то ласковостью норова не отличалась.

…после то селяне клялись и божились, что смерть ее нисколечко не изменила, даже будто бы краше стала… тогда Ричард до утра бегал и ничего, а тут… стареет?

Или расслабила относительно спокойная жизнь?

По дорожке раздались осторожные шаги. Цапля ступала, танцуя, и все-таки стеклянные коготки царапали гравий. Вот цапля замерла… Ричард видел ее тень в свете старшей луны.

Он перехватил клинок.

Зря, что ли, вытащил его из гробницы? Неужели бы там, средь даров Императору, нашлось бы место обыкновенной сабле? А как же сказки об имперском чудо-оружии, способном рубить с одинаковой легкостью, что гранит, что плоть…

Он сглотнул.

Один удар.

Всего один…

Цапля вытянула шею. И лязгнули спицы стеклянного клюва. Думает? А они вообще способны думать? Вот голова дернулась.

Распахнулись крылья.

Птица перебирала ногами мелко и часто, готовая сорваться в бег, вот только не понимающая, куда именно ей бежать.

Ричард поднял камушек с тропы.