|
– Нынешним утром с ней случилось что‑то вроде припадка или очень сильного душевного потрясения. Я, к сожалению, практически не видел, как все произошло; как раз в это время я корчился от боли прямо на полу. Могу только сказать, что она вдруг рухнула и теперь не может пошевелить ни единым мускулом на левой стороне тела. И еще она не способна теперь вызвать ламмергейеров – она хотела послать тебе весточку, Узун… Речь ее очень трудно понимать, потому что двигается лишь половина рта, а другая половина парализована.
Файолон помолчал и затем добавил: – Я мог бы сам вызвать ламмергейеров, но боялся, что это только огорчит ее еще больше. Она и так мною очень недовольна. – Есть там кому о ней позаботиться? – с тревогой в голосе спросил оддлинг. – В основном ею занимается Айя да еще несколько лекарей из Зеленой Топи. Ей дают принимать препараты из яда болотных червей, чтобы разжижить кровь и предотвратить таким образом блокирование новых отделов мозга. Лекари сходятся в том, что последствия болезни большей частью могут быть устранены, то есть что она со временем сможет двигать левой частью тела, снова обретет способность ходить и все остальное. – А как насчет ее магических способностей? – спросила Майкайла. – В данный момент, кажется, у нее их совсем не осталось. – Файолон пожал плечами. – А вернутся ли они потом, никому не известно. Узун, может быть, из этого следует, что Майкайла уже теперь стала Великой Волшебницей? – О нет, только не это! – воскликнула Майкайла. – Я еще совершенно не готова стать волшебницей! Узун призадумался над вопросом. – По‑видимому, нет, – ответил он наконец. – Если б сила передалась Майкайле, она бы это почувствовала. Остается только ждать. Что будет, то будет. – Что значит «если б сила передалась Майкайле»? – переспросил Файолон – Что Майкайла автоматически станет волшебницей, как только Харамис умрет? – Да, – ответил Узун. – если, конечно, Харамис права в том, что ее преемницей должна стать именно Майкайла. Если же она ошибается, сила перейдет к кому‑нибудь другому – к тому, кому действительно надлежит стать Великой Волшебницей. – Не хочешь ли ты сказать, что неизвестно кто может вдруг обрести эту силу, а мы даже не будем об этом догадываться? – произнесла Майкайла. – Теоретически это возможно, но на практике почти невероятно, – уверенно ответил Узун. – Я больше чем уверен, что именно ты должна будешь занять место Харамис. – А что случится с тобой, если умрет Харамис? – спросила Майкайла. – Я хочу сказать, что раз уж она сделала тебя арфой с помощью заклинания и таким образом продлила твою жизнь усилиями собственной воли и соответствующими действиями, не умрешь ли и ты вместе с нею? – Майкайла, почувствовав вдруг себя совсем беззащитной, пододвинулась к Узуну и обняла рукой переднюю стойку его рамы. – Тебе что‑нибудь известно о том заклинании, которым она воспользовалась? – Его можно найти в библиотеке в одной из книг, – сказал Узун. – Завтра ты можешь этим заняться. А сейчас, юная госпожа, стоило бы тебе что‑нибудь проглотить и отправиться спать. Это же касается и тебя, лорд Файолон, – добавил он, – ты успел сегодня хоть что‑нибудь съесть? – После завтрака – ничего, – сказал Файолон, – сперва было слишком больно, а потом все бросились суетиться вокруг госпожи Харамис, и мне захотелось только одного – уединиться, и вот я пришел сюда… – Сюда – это куда? – переспросил Узун. |
