Глубокой ночью полумертвый от усталости Александр успел найти сухой пятачок среди чавкающих кочек, привалился к дереву и тут же провалился в короткий, черный, как болото, сон.

Те несколько часов, что остальные члены отряда трудились, словно муравьи, вытаскивая необходимую амуницию из дома лавочника, Якоб Баум молился. Он нашел маленькую ямку в жидких кустах, откуда была видна поселковая площадь, и тоже принялся исполнять свой долг. Рядом со зданием комендатуры чуть слышно топал сапогами часовой. Иногда его шаги затихали, и тогда в темноте загоралась красная точка папиросы. Немец закуривал одну за другой, в ужасе вздрагивая от колыханий мертвого тела. Обнаженный, покрытый кровоподтеками после пыток в гестапо, Анджей висел в грубой петле, застыв в последнем земном страдании.

В беззвучной молитве шевелились старые, выцветшие губы. Белел в сумерках обезображенный труп. Старик не видел лица лавочника, разбитого до кости тяжелыми кулаками, не видел черных отметин после пыток. Старый еврей, прикрыв глаза, отправлял молитву за молитвой в небо, прощаясь с родственником. Когда порыв ветра чуть раскачивал безжизненное тело, Баум улыбался – он видел в этом хороший знак. Бог отвечает ему, обещая воздать почести мужеству Анджея, который не выдал лесной отряд даже в застенках гестапо.

Перед рассветом старик с трудом поднялся на ноги и побрел обратно в лес, к укрытию, все еще шепча под нос просьбы к богу.

В этот миг Канунников на несколько минут проснулся, оглянулся вокруг и принялся лихорадочно обдирать мох с деревьев, чтобы накрыть им, как маскировочным одеялом, своих товарищей. Он внезапно понял – здесь, на болоте, им надо организовать новый лагерь. Вязкая огромная лужа, так пугающая людей, теперь станет для них защитой, укрытием, где можно спрятать трофеи и соорудить жилище для себя.

Он копнул лопатой в нескольких местах, растер между пальцами сухую прокладку, что скрывалась под густой жижей, – торф. Воткнул острие лопатки еще раз, теперь уже в тело небольшого холма. Пористая землистая прослойка со множеством сетчатых волокон легко поддавалась. Канунников все глубже вгрызался в грунт, так что перед ним расширялся проход. Через пару метров вырытого небольшого лаза он начал откапывать пространство вширь по кругу.

Позади раздалось шуршание и изумленный голос воскликнул:

– Ух ты, целую пещеру успел вырыть!

Александр дернул кусок дерна, туго сплетенный с нитками корней:

– Это торф, хороший, плотный. Сделаем в болотном холме новое убежище. Здесь будет сухо. Женщины останутся в лагере, а мы будет собирать клин в этой пещере. Здесь днем даже огонь получится развести, когда обмажем стены глиной. Немцы не сунутся, побоятся увязнуть.

В ход просунулась растрепанная голова Никодимова:

– Хорошая задумка, Саня! Так и безопаснее. Сейчас немцы будут облавы по лесу каждый день делать. Всем в одном месте держаться опасно.

– На болото не полезут. Если и подойдут, то сразу мхом закидаем вход, – торжествовал Канунников.

Усталость как рукой сняло, будто и не таскал он тяжелые железяки всю ночь. Лейтенант сунул лопату Бурсаку:

– Обивай стены, я за брезентом. На нем сейчас весь торф вытащим.

Остальные дружно заторопились благоустраивать новое жилище. Никодимов начал собирать мох и лапник, чтобы выстелить пещеру изнутри, Лещенко копался в привезенных деталях, выискивая, что им понадобится для создания механизма в первую очередь.

Глава 7

День пани Агнешки проходил без радостного воодушевления. Все утро она провела в бане, где долго и тщательно отмывалась земляничным мылом.