— И моя жена забрала всю мебель. А что на счет тебя?  —  он спрашивает.  —  Ты была когда — то замужем?

  Я смотрю на него с удивлением. Я едва взрослая, чтобы пить, почти произношу я. Вместо этого, я качаю головой, как будто бы, я тоже была разочарована в любви.

   — Я догадываюсь, что мы  —  оба пара грустных мешков,  —  говорит он. И я заражаюсь его настроением.

  Я нахожу его особенно привлекательным в этот миг и надеюсь, что он обнимет меня и будет целовать. Я жажду, прижиматься к его худой груди . Но сижу вместо этого в кресле мешке.

   — Почему она забрала мебель?  —  я спрашиваю.

   — Моя жена?

   — Я думала, что вы развелись,  —  говорю я, пытаясь удержать его на этом разговоре.

   — Она злится на меня.

   — А ты не можешь заставить ее отдать мебель обратно?

   — Я так не думаю. Нет

   — Почему нет?

   —  Она упрямая. Господи. Она также упряма, как мул в день гонки. Так было всегда. Таким образом, она сейчас далеко.

   — Хм.  —  Я соблазнительно поворачиваюсь вокруг большой подушки.

  Мои действия производят желаемый эффект. Он понял, что напрасно думает о своей бывшей жене, вместо того, чтобы сосредоточиться на прекрасной молодой женщине  —  на мне? Конечно, в следующую секунду, он спрашивает.

   — Как насчет тебя? Ты голодна?

   — Я всегда голодная.

   — За углом есть маленький французский ресторан. Мы могли бы пойти туда.

   — Потрясающе,  —  я говорю, вскочив на ноги, несмотря на то, что слово “французский” напоминает мне о ресторане, в который я раньше ходила в Хартфорде с моим старым бой-френдом, Себастьяном, который бросил меня ради моей лучшей подруги Лали.

   — Ты любишь французскую еду?  —  он спрашивает.

   — Да, —  отвечаю я. Себастьян и Лали давно в прошлом. И, кроме того, я сейчас вместе с Бернардом Сингером, а не с каким — то запутавшимся учеником средней школы.

  «Маленькое французское местечко» за углом оказывается в нескольких кварталах отсюда. И не такое, уж оно и маленькое. Это «La Grenouille». Настолько известное, что даже я о нём слышала.

  Бернард склонил голову в смущении, когда метрдотель назвал его имя.

    —  Добрый вечер, монсеньор Сингер. Пройдёмте за Ваш обычный столик.

  Заинтригованная я посмотрела на Бернарда. Если он постоянно сюда приходит, почему не сказал, что является постоянным посетителем?

  Метрдотель приносит два меню и элегантным кивком головы приглашает присесть за уютный столик у окна. Затем Мистер — Обезьяний — костюм отодвигает мой стул, разворачивает салфетку и кладёт её на мои колени.

  Он меняет мой бокал для вина, берёт в руки вилку, тщательно изучает её, и когда та удачно проходит осмотр, кладёт рядом с моей тарелкой. Если честно, меня это всё смущает. Когда метрдотель, наконец, уходит, я беспомощно смотрю на Бернарда. Он изучает меню.

    — Я не говорю по-французски. А ты?  —  спрашивает он.

   — Немного.

   — Правда?

   — Правда.

   — Ты, наверное, ходила в необычную школу. Единственный иностранный язык, который я узнал, был кулачный бой.

   — Ха — ха.

   — Я был очень хорош в этом,  —  говорит он, делая кулаками выпады в воздухе.