Он был уже на третьем этаже, преступник, судя по шагам, на четвертом.

«Дом, кажется, пятиэтажный… куда же он пойдет дальше?.. Ворвется в чью‑нибудь квартиру?.. Что это ему даст – на улице полно милиции… Пожалуй, рванет на крышу, добежит до люка в соседний подъезд, спустится и попытается уйти… Возможно, сменит «прикид», если подберет что‑нибудь подходящее в толпе…»

Так думал он, преодолевая ступеньку за ступенькой, пролет за пролетом, вначале с опаской, а потом – безбоязненно, потому что услыхал, как лязгнула крышка люка, и шаги стихли. На площадке пятого этажа он увидел квадратик неба, выхватил пистолет и уцепился за перекладину короткой металлической лестницы; в этот момент приоткрылась дверь, в щель высунулась седая старушечья голова.

– Закройся!!! – рявкнул он, и дверь тут же захлопнулась.

Секунд через пять Женька услышал металлический лязг слева, сориентировался: все точно, это – крайний справа подъезд, он пытается открыть люк в соседнем!..

Выбросил в предполагаемом направлении руку с пистолетом, выстрелил и в ту же секунду высунулся. Преступник бежал к следующему люку – последнему, всего их было три, по числу подъездов. Второй оказался на замке. Повесь жильцы замок на этот, не пришлось бы гоняться по крыше! Женька побежал. Неизвестный рванул люк; теперь важно было не дать ему спуститься в подъезд, не дать ни в коем случае, иначе он уйдет!

– Стой! – на бегу крикнул Женька и выстрелил под ноги убегавшему. – Брось оружие!

Тот не повиновался, поставил ногу на ступеньку и выстрелил. Женька едва успел отпрянуть за кирпичную вентиляционную трубу. А когда выглянул, преступник стоял на ступеньке уже обеими ногами. До него было метров двадцать пять – тридцать.

– Стой! – крикнул Женька и выстрелил на поражение.

Стрелял он с колена, прицельно, и пуля от «Макарова» угодила преступнику в предплечье. Пистолет упал вниз, на лестничную площадку. Закрыть за собой крышку люка Женька ему не позволил – успел схватить за руку и воротник, вытащил мужика на битумную крышу. Почувствовав под ногами твердую опору, тот с неожиданной силой высвободился из захвата – отбил одну руку, повернулся вокруг своей оси и, присев, умудрился провести подсечку. Женька смикшировал удар о крышу хлопком ладоней, но пистолет выпал. Противник ударом ноги отбросил его далеко в сторону.

Оба встали в боевую стойку. Говорить было не о чем – один предвидел намерения другого по взгляду, жесту, движению.

Противником Женьки оказался сам Сэнсэй, на счету которого была добрая сотня подготовленных головорезов, убийц из числа спецназовцев и боевиков преступных группировок. Если Сэнсэю утром доводилось убивать человека, то вечером он уже об этом не помнил. Техника его не изобиловала разнообразием приемов, зато те, которыми он виртуозно владел, были отобраны по одному принципу: убить непременно. Ухмыльнувшись, он снял сумку с плеча:

– На!.. Возьми, ну?!

Женька не отреагировал: стоит отвлечься на долю секунды и потерять устойчивость – каюк!

Сэнсэй пятился к кромке крыши. Потом остановился, давая Женьке возможность подойти. Тот не поддался на провокацию – нападать ни к чему, главное, не дать ему уйти в люк. Не сиганет же он с высоты, и сумку не выбросит, а там, глядишь, подоспеет Вадим…

А Вадим в это время стоял, широко расставив ноги и положив руки на капот милицейских «Жигулей». Рослый собровец вынимал из его карманов «наган», «кенвуд», документы, нож «Катран»; другой прощупывал бронежилет; еще двое обыскивали джип – рылись в «бардачке», багажнике, открыли капот…

– Да есть у меня разрешение, есть! – рычал Вадим.