Алик метнулся в туалет, но и там никого не обнаружил. Матовое стекло было приоткрыто, но решетка на окне отметала вариант побега таким путем.

– Ушел, «Шериф»! Ушел… – на секунду поднес к губам трубку Алик. – Блокируй дворы!

На бегу он дернул ручку дамского туалета – не до экивоков! Женский визг догнал его уже в зале. За стойкой бара, за выступом обтянутой багровыми обоями стены оказалась дверь – она распахнулась внезапно, оттуда вышел официант и, оглянувшись, выругался кому‑то вслед. Алик отбросил его в сторону, прыжками миновал кухню, насыщенную паром и запахами, проскользил по гладкому кафельному полу к узкой двери черного хода, за которой открывался замкнутый двор. Женщина в грязно‑белой куртке и косынке, повар в приплюснутом колпаке, ругаясь, на чем свет стоит, бросились за ним…

Но он не слышал их угроз. У стены стоял Фрол Неледин. Бледный, как смерть, стоял, прислонясь к стене и глядя в бесконечность широко раскрытыми глазами. Только кисти его рук судорожно шевелились, будто ища опоры. Сумки не было на его плече, не было и рядом.

– Куда он побежал?! – перекричал Алик шум‑гам, устроенный кафешниками, и выхватил пистолет: – Ну?!.

Фрол приоткрыл рот, из которого хлынула кровь, протянул руки и рухнул ничком на асфальт.

Алик помчался под арку – к самому ближнему и потому самому вероятному выходу в переулок…

Вадим на джипе свернул в Харитоньевский.

– Алик! Алик! – позабыв о позывных, кричал в трубку «Кенвуда». – Куда ехать?! Да не молчи же ты, отзовись!..

Игорь сориентировался быстрее – его «Опель» стоял как раз перед поворотом в Большой Козловский, с противоположной стороны от Вадима. Он успел заметить, как по Боярскому в направлении площади Красных ворот, рванув «с места – сто», удалялся черный автомобиль, который они совсем не учли, сбросили со счетов, сосредоточив внимание на красной «девятке» с радиоантенной.

Он успел крикнуть:

– Вадим, «БМВ» черный уходит по Боярскому! – и резко затормозил возле арки.

…Алик стоял на коленях, прижав окровавленные ладони к животу.

– За ним… Игорь!.. За ним… нож… стрел…

Игорь обхватил его, положил на спину. Алик стиснул зубы и молчал, пытаясь лечь на бок и подтянуть ноги, точно хотел коленями закрыть рану на животе.

– Тихо, тихо, тихо, Алик, спокойно, сейчас, сейчас, – приговаривал Игорь, разрывая одежду и пытаясь рассмотреть, что там у него и чем помочь. – Дал же тебе Женька бронежилет, дурило!.. Говорили же тебе: надень жилет! надень жилет!.. Эх, ты!.. Крепись, крепись!..

Несколько человек со стороны переулка и из кафе подбежали к ним.

– Пропустите, я врач, – бойко растолкала всех молоденькая женщина, почти совсем девчонка; она поставила в сторону сумочку, склонилась над Аликом: – «Скорую помощь»! Быстрее! Быстрее! Аспирация…

Она говорила что‑то еще, мужчины помогали ей, до Склифосовского было рукой подать – Игорь понимал, что за «БМВ» ему все равно не угнаться; он наклонился, подхватил друга на руки и понес в машину, а маленькая докторша следовала рядом, прижимая к ране оказавшиеся у кого‑то детские подгузники…

Женька утопил в пол педаль. Стрелка на спидометре коснулась отметки «сто сорок». Он выехал на середину Большой Черкизовской и мчал по осевой – лишь бы не зацепить кого‑нибудь встречного, а на ГАИ плевать, будет даже лучше, если он приведет на хвосте пару‑тройку машин с мигалками, все меньше работы!..

– Вадик, не молчи ни секунды! Рассказывай!.