Все засмеялись почему‑то, чем смутили лейтенанта и вовсе. Он замолчал и беспомощно оглядел присутствовавших.

– А я играю на гармошке у прохожих на виду, – ворчливо проговорил Долганов и сел. В наступившей тишине слышна была только беспокойная дробь его коротких пальцев по столу. – Средь бела дня!.. Вот и объясните, как средь бела дня может подъехать автобус с неизвестными в форме СОБРа и арестовать человека?!

– Точнее – похитить, – вставил Игорь Громов. Он сидел у двери и вертел в руках пустую нелединскую сумку.

– Вот именно!.. Ни номера не запомнили, ни лиц, ни даже марки автобуса!

– Да там такое было, товарищ майор! Все пострадавшие водители, а их человек двадцать, не меньше, хай подняли. Прохожие, перепуганные насмерть, окровавленный пассажир «БМВ»… Бензин течет, того и гляди – взорвется. Пробка образовалась – от Преображенки до Сокольников! С крыши труп упал. Содом и Гоморра!

– Не оправдывайся!

Илларионов подошел к столу, деликатно спросил у капитана разрешения позвонить. Все притихли.

– Валерия, здесь Илларионов. Что слышно?.. Дай ему трубочку!.. Здравствуй, Алексей Михайлович. Мир тесен?..

Следователи встретились на 75‑м километре по Савеловской Железнодорожной ветке первого мая в составе объединенной бригады, теперь уже расформированной – материалы по делу о взрыве в электричке неопровержимо указывали на «чеченский след», и руководство приняло решение передать их целиком УФСБ по Москве и области.

– Тесен, Алексей Иванович, – улыбнулся Кокорин.

– Что скажешь?

– Ничего по тому, что на этот час во главе угла. Вот здесь у нас участковый капитан Филимонов Николай Петрович, передаю трубку…

– Здравствуйте, Алексей Иваныч!

– Привет, Николай!..

И участковый, и следователь при Генпрокуроре вспомнили, наверно, одно и то же: осень девяносто четвертого, убитого Петра Швеца, исчезнувшего сыщика‑одиночку Столетника, взрыв на стоянке и многое другое, что связывало их по вполне закономерному стечению обстоятельств.

– Опять Француза ищем?

– У меня такое подозрение, что он специально исчезает время от времени, чтобы мы с тобой без работы не остались. Давай, что у тебя?

Филимонов коротко рассказал о поручении Каменева.

– Именно такой автобус описывают бомжи, Алексей Иванович! На таком приезжали неизвестные вербовать их на шабашку.

– Так, так, так, – заинтересовался Илларионов. – И что? Номер, марка?

– Номера никто не помнит, марку приблизительно определяют как «Кубань». «С носом», – говорят. Некоторые считают, что военный автобус. Приезжали‑то в основном ночью. В последний раз с девятнадцатого на двадцатое. Пять‑шесть человек, одеты по‑разному, маски и камуфляж никто не подтвердил. Обещали харч, выпивку. Отбирали физически крепких. Двое бомжей утверждают, что осенью прошлого года уже имели с этими вербовщиками дело, тогда они отобрали несколько человек, и больше их никто не видел. Некоторые предполагают, что шабашка – это только предлог, на самом деле нигде не зарегистрированные, одинокие, без определенного места жительства люди нужны для трансплантантов…

– Для чего?!

– Органы, мол, вырезают и продают.

– С чего это они взяли?

– Ну, не знаю. Во‑первых, смотрят на здоровье. Чуть ли не в зубы заглядывают, как лошадям. Во‑вторых, никто не интересовался профессией, что они умеют делать. Они, понятно, дешевая рабсила, но только какой прок на стройке от молодости и здоровья?.. А в‑третьих, никто из завербованных больше не вернулся…

Филимонов не подумал о Валерии.