ГЛАВА 13

Фрол поставил в канцелярии печать на больничный лист, забрал рентгеновский снимок, направление к участковому травматологу в поликлинику и вышел наконец в яркий весенний день с чувством, какое испытывает, должно быть, уркаган, отсидевший «пятнашку» от звонка до звонка.

– Садитесь, Фрол Игнатьевич! – крикнул Протопопов из окна бесшумно подкатившей «Волги». – Негоже с таким лицом по столице расхаживать – всех прохожих распугаете.

Выбора не было, поддерживая раненую ногу, Фрол уселся рядом с милиционером на заднее сиденье.

– Рули в Планетный, Федя, – приказал Протопопов молодому водителю.

Фрол стал смотреть на дома и на ветви деревьев, набиравшие силу. Появление следователя возле больницы его не удивило – ясно, что врач позвонил ему и сообщил время выписки. Странным показался маршрут, по которому он обычно возвращался домой: значит, его везут не в отделение?

– Чего вы хотите? – дрогнувшим голосом спросил Фрол и посмотрел на капитана.

– Хочу найти тех, кто совершил на вас разбойное нападение, и привлечь их к уголовной ответственности.

– Вы найдете, как же, – криво усмехнулся Фрол. – Вы заказных убийц не ищете, маньяков‑насильников, у вас морги неопознанными трупами переполнены!

Капитан поиграл желваками, но сдержался. Машина свернула с проспекта на Балтийскую улицу.

– Послушайте, – заговорил Фрол, – а может, я по пьянке эту сумку в автобусе или в метро оставил, а? То, что она была со мной, когда я вышел из редакции, – помню, а дальше… Помню только, что на время банкета оставлял ее в триста пятой комнате у Хижняка, он мне перед уходом дверь открыл.

Протопопов удивленно вскинул брови:

– Да?.. Я так не думаю, Неледин. На каждой остановке водители напоминают не забывать свои вещи, да и пассажир нынче бдительный пошел – попробуйте забыть целлофановый кулек с буханкой хлеба. И потом, вы эту сумку, почитай, семь лет проносили – три в институте, четыре в редакции, – так что пьяный, трезвый, а не почувствовать не могли. Ну, разве что совсем в умат, только, по анализу крови, выпили вы не очень много – полбутылки водки примерно. Так, нет?

Фрол вспотел. Уже не оставалось сомнений, что Протопопов успел узнать о нем все и вел дело по какой‑то одному ему ведомой колее, держа фигу в кармане – до конца своих подозрений не высказывал, выдавал в час по чайной ложке, порождая в душе Фрола все большее смятение, и постепенно, исподволь, переводя его из пострадавших в подозреваемые. Знал про незаконченный институт (впрочем, это было в его личном деле) и даже про количество выпитого на дне рождения Палехиной. Вот, значит, какого анализа крови они дожидались, прежде чем выкинуть его, покалеченного, на улицу!

«Волга» свернула в Планетный проезд и притормозила у второго дома, где снимал квартиру Неледин. На скамейке возле подъезда сидели сержант милиции, участковый инспектор, дворничиха, квартирная хозяйка Марья Семеновна и двое соседей – мужчина и женщина, которых Фрол видел мельком и по именам не знал.

– Выходите, Фрол Игнатьевич, приехали, – распорядился Протопопов.

Шесть пар глаз смотрели на них с подозрением, сочувствием, любопытством. Опираясь на клюку, Фрол выбрался из салона, кивнул хозяйке. Та всплеснула руками, проговорила: «Батюшки‑святы, это кто ж тебя так отделал‑то?!», потряхивая золотыми сережками в розовых, как у свиньи, ушах; Марья Семеновна торговала на Тишинке творогом перекупщиков, Фрол ездил туда раз в месяц расплачиваться за квартиру, но никогда у нее не отоваривался и вообще хозяйку не любил за внезапные «ревизии», которые она устраивала даже по ночам – одним из условий было «посторонних в дом не приводить».