Она заколебалась.

— Я понимаю, вам хочется побродить по городу… Вы хорошо ориентируетесь?

— Думаю, да.

— Не уходите слишком далеко от этого района. Вы можете спуститься по Елисейским Полям до садов Тюильри. Там очень мило. На вашем месте я не стала бы переходить на другую сторону реки. Через Сену переброшено очень много мостов, но… Держитесь этой стороны, и, если заблудитесь… возьмите fiacre… и вас привезут обратно, на улицу Фобур Сент-Оноре.

— Большое спасибо. Я так и поступлю.

— Прошу прощения за поведение принцессы. — Графиня пожала плечами. — Она привыкла делать только то, что хочет. Вам, наверное, сложно это понять…

— Я все понимаю и с удовольствием познакомлюсь с ней позже.

Вернувшись в свою комнату, я собрала все, что могло понадобиться для сеансов. Затем меня провели в комнату, где предстояло работать. Нечто вроде мезонина. Идеальное место, подумала я, потому что помещение было залито ярким солнечным светом. Затем разложила по местам краски, кисти и маленькую палитру, приготовила основу для портрета и вернулась к себе.

У нашей принцессы хорошее воображение и плохие манеры, подумала я. Но, возможно, она вполне искренне считает, что титулованная особа так и должна себя вести. Зато я кое-что уже знаю о ней, хотя пока не удалось завести личное знакомство.

Теперь меня ждал шумный Париж. Это был поистине колдовской город! Я без памяти влюбилась в широкие бульвары, ажурные мосты, величественные дворцы и соборы. Меня очаровали уличный шум, беспрестанная суета, смех и музыка, что доносилась из открытых дверей многочисленных кафе, возле которых на тротуарах стояли столики под пестрыми зонтиками. Здесь во всем сквозила безоглядная любовь к жизни, главная ценность которой заключалась в ней самой, а не в каких-то ее результатах…

Мне не потребовался экипаж, чтобы найти дорогу домой. Я вернулась совершенно самостоятельно, как выяснилось, отлично ориентируясь в незнакомом городе.

Утро выдалось весьма приятным, и я была искренне благодарна за него этой невоспитанной принцессе.

Обед подали в мою комнату, опять на подносе. Видимо, мне и впредь предстоит принимать пищу в одиночестве. Должно быть, эти люди понятия не имеют, как со мной следует обращаться, считая чем-то вроде служанки. В замке все было по-другому, там к художникам относились с уважением.

Впрочем, это не имело особого значения. Я собиралась написать портрет принцессы, а затем, прежде чем приступать к другим заказам, съездить домой. Вот и все.

После обеда пришла madame la gouvernante с сообщением о том, что принцесса и ее эскорт все еще не вернулись. Стало известно, что они отправились в Сен-Клу. Вероятно, принцесса все же скоро вернется, а значит, мне лучше не выходить из дома, чтобы иметь возможность познакомиться со своей моделью, если она, конечно, изъявит подобное желание.

Мне не осталось ничего иного, как принять это условие, но сообщение о том, что принцесса ждет меня в мезонине, поступило лишь в четыре часа пополудни.

Я сразу же направилась туда. Она стояла у окна, глядя на улицу, и не обернулась, когда я вошла. Очень яркое красное бальное платье, плечи обнажены, а длинные темные волосы распущены. Со спины она походила на ребенка.

— Принцесса… — произнесла я.

— Входите, мадемуазель Коллисон, — ответила она. — Можете приступать.

— Это невозможно. Слишком мало света.

— Вы это о чем? — Она резко повернулась. Мне показалось, что я ее уже где-то видела. И тут же все поняла. Распущенные волосы и красное бальное платье изменили ее образ, сделав совершенно непохожей на вчерашнюю девушку в черном платье и белом переднике.

Значит, она любит розыгрыши, подумала я.