|
- И к какому выводу вы пришли теперь? - Я бы сказал, - сухо ответил свидетель, - что действительность превзошла все мои ожидания. Его слова были встречены дружным смехом. Коммодор постучал по спинке своего кресла. - Призываю к порядку! - воскликнул он. - Иначе мне придется удалить нарушителей из зала суда! Как он и ожидал, это замечание вызвало новый, еще более сильный взрыв смеха. Ханстен предоставил пассажирам посмеяться вволю. Наконец веселье стихло, и Шастер продолжал допрос. Он совершенно вошел в роль. - Это очень интересно, мистер Баррет. Вы прилетели на Луну, потратили столько денег, чтобы полюбоваться видами. Скажите, пожалуйста, вам приходилось видеть Гранд-Каньон? - Нет. А вам? - Ваша честь! - воззвал Шастер к председателю. - Свидетель неправильно держит себя. Коммодор строго посмотрел на Баррета, но тот ничуть не смутился. - Мистер Баррет, не вы ведете допрос. Ваше дело отвечать на вопросы, а не задавать их. - Милорд, я приношу суду извинения, - ответил свидетель. - Гм... разве я "милорд"? - неуверенно обратился Ханстен к Шастеру. - Мне казалось, что я "ваша честь". Юрист поразмыслил с важным видом. - Я предлагаю, ваша честь, чтобы каждый свидетель соблюдал те формы, к которым он привык в своей стране. Это вполне допустимо, пока проявляется должное уважение к суду. - Хорошо. Продолжайте. Шастер снова повернулся к свидетелю: - Хотелось бы услышать, мистер Баррет, почему вы сочли нужным отправиться на Луну, хотя далеко еще не осмотрели Землю? У вас были какие-нибудь веские причины для столь нелогичного поведения? Вопрос был отличный, как раз такой, который мог занимать всех, и Баррет постарался ответить убедительно. - Я довольно хорошо знаю Землю, - медленно произнес он с ярко выраженным английским произношением, таким же редким, как очки. - Жил в гостинице "Эверест", побывал на обоих полюсах, даже спускался на дно впадины Калипсо. Словом, немало повидал, и родная планета уже не могла меня ничем удивить. А в каких-нибудь сутках пути - Луна, все новое, совсем другой мир. Новизна меня и привлекла. Ханстен только краем уха слушал обстоятельный, неторопливый анализ. Пока говорил Баррет, он мог без помех изучать остальных. Коммодор успел уже составить себе представление о команде и пассажирах, определил, на кого можно положиться, от кого ждать подвоха, если дело обернется худо. Наиболее надежен, естественно, капитан Харрис. Коммодор хорошо знал людей этого склада, он часто встречал их в космосе, но еще чаще в учебных центрах, например в Астротехе. (Когда Ханстен выступал там с лекциями, перед ним всегда сидели подтянутые, аккуратно выбритые Паты Харрисы.) Пат толковый молодой человек со склонностью к технике, но лишенный честолюбия, нашел себе работу как раз по плечу в таком месте, где от него требовались только осмотрительность и учтивость. (Ханстен не сомневался, что миловидные пассажирки особенно ценили в нем второе качество.) Он добросовестен, дисциплинирован, суховат, будет честно выполнять свой долг и - в отличие от многих более одаренных людей - умрет мужественно, без жалоб. Это может оказаться особенно ценным здесь на пылеходе, если их не выручат через пять дней. Не меньшая ответственность выпала сейчас на стюардессу мисс Уилкинз. Это не стандартный тип космической стюардессы: пресное обаяние и застывшая улыбка. Ханстен успел определить, что мисс Уилкинз девушка с характером и образованная. Впрочем, то же самое можно было сказать и о многих девушках ее профессии. Словом, с командой ему повезло. А как пассажиры? Разумеется, они незаурядные люди, иначе они вообще не оказались бы на Луне. |
