Но самое лучшее все-таки началось потом — после свадь¬бы, после медового месяца. Мы уже распаковали «полезные» свадебные подарки и разместили их в нашей крохотной квартирке на Мюррей-Хилл, а «бесполезные» отправили в камеру хранения. Самым лучшим, как ни странно, оказа¬лись семейные будни, довольно далекие от романтики и прозаичные, как рабочие понедельники. Хорошо было ут¬ром пить вместе кофе и разговаривать о пустяках, а потом убегать на работу. Хорошо было каждые пару часов видеть имя мужа в своем электронном почтовом ящике. Хорошо было вечерами выбирать на ужин блюдо с доставкой на дом и торжественно обещать друг другу, что когда-нибудь мы обновим, наконец, кухонную плиту. Наш союз креп с каждым поцелуем, каждый раз, когда мы разминали друг другу уставшие ноги и неспешно раздевались в темноте. Я тща¬тельно собирала все эти подробности, запоминала самые мелкие детали, из которых состояли первые сто дней наше¬го счастья.

Но вот Энни принесла кофе, и показалось, что я снова перехожу тот злополучный перекресток, а мое сердце бо¬лезненно бьется. Я совершенно счастлива буду провести всю жизнь с Энди. Почему же внутри все сжалось, а к гор¬лу подкатил комок при виде забытого лица? Была на то причина, внезапно поняла я, пусть мне не хотелось в это верить. Именно потому, что мне не хотелось в это верить. Я робко посмотрелась в зеркало напротив диванчика. Стро¬го говоря, мне совершенно незачем было беспокоиться, как и выгляжу. И уж особенно незачем было радоваться, что у меня замечательно лежат волосы даже после беготни под дождем. И еще у меня был прекрасный цвет лица — щеки так и горели. Но я твердо сказала себе, что это от холода. Это только от холода!

В этот момент зазвонил сотовый. Я нажала кнопку и ус¬лышала его голос — голос, который не слышала восемь лет и шестнадцать дней.

— Это действительно была ты, там, на перекрестке? — спросил он. Его голос казался еще более глубоким, чем я помнила. Все остальное было настолько знакомо, будто я фантастическим образом перенеслась в прошлое. Как буд¬то мы продолжили разговор, начатый пару часов назад.

— Да, — ответила я.

— Понятно. Значит, номер сотового у тебя не изменился.

Он умолк, и я тоже — из чистого упрямства.

Потом он сказал:

— Наверное, в жизни кое-что никогда не меняется.

— Да, — повторила я.

Мне очень не хотелось признавать его правоту, но так и было.

Глава 2

Мой самый любимый фильм, лучший фильм всех вре¬мен и народов — «Когда Гарри встретил Салли». Мне он нра¬вится по многим причинам. Во-первых, нравится уютная атмосфера восьмидесятых. Мне нравится и мгновенное при¬тяжение между Билли Кристаллом и Мег Райан, и сцена оргазма в кафе «У Катца». Но больше всего я люблю этих чудесных старичков и старушек, которые сидят рядышком на диване и, сияя, рассказывают, как познакомились.

Первый раз я увидела этот фильм, когда мне было че¬тырнадцать. Я тогда была долговязой нецелованной деви¬цей и, по выражению моей сестрицы Сюзанны, не собира¬лась обмирать по какому-нибудь юнцу. Сама Сюзанна то и дело влюблялась — то в одного, то в другого, — чаще, чем я ходила к стоматологу поправить брекеты. Я свидетель — ничего хорошего это ей не приносило, только слезы и ду¬шераздирающие страдания. На мой трезвый взгляд, весьма незавидный результат.

Однако когда я сидела в прохладном кинотеатре и смот¬рела любимый фильм, не могла не думать о моем суженом — будущем муже. Как он выглядит? Какой у него голос? Где он сейчас? На первом свидании, в кино, с попкорном и спрайтом? Или он намного старше, ходит в колледж и уже искушен в любви? Чем, интересно, он занимается — квотербек в футбольной команде или барабанщик в школьном оркестре? И где мы с ним, наконец, встретимся? Ведь мож¬но познакомиться где угодно: на соседних креслах в само¬лете Нью-Йорк — Париж, в комнате университетского общежития, в овощном ряду ближайшего супермаркета.