В ожидании сурового приговора я заранее внушил себе его справедливость и неизбежность, но одно дело предполагать, со всем иное – реальность. Первые дни после суда не поднимался о нар, отказывался от баланды, не слышал обращенных ко мне слов сокамерников.

– Все так переживают, Колька, это пройдет, – ободрял меня цыган, получивший за угон машины три года и случайно попавший в одну со мной камеру. – Работать станешь – полегчает. Жинка навестит – на зоне имеются специальные комнаты. Побалуешься с ней – вообще забудешь о сроке. А там, глядишь амнистия.

Зря успокаивает – на убийц амнистия не распространяется – придется сидеть от звонка до звонка… Но так уж природа устроила человека – живет надеждой, цепляется за нее, булл утопающий за спасательный круг. Вдруг лет через пять убедится начальство: исправился осужденный, можно его переводить на вольное поселение! Определят тот же леспромхоз, вызову к себе Любашу, поженимся, заведем детишек…

После разговора с цыганом меня вызвали на прощальное свидание с «гражданской женой» и… с отцом.

Интересно, сколько Любаша «вмазала» следователю или тюремному администратору за эту встречу? Откуда у нее такие бешеные деньги? У отца их нет – точно знаю… Значит, Любашка. А из каких достатков? Работать не работает, коммерцией не занимается…

– Здорово, убивец, – буркнул отец. – Бриться в тюряге, что, не полагается, или для зоны бороду растишь?

– Прости, отец, так получилось…

– «Так» получается, когда баба попадается… Вот до чего довели тебя дармовые деньги… Не могу разговаривать с тобой – противно до тошноты… Не попросила бы Любка, в жизнь не пошел бы… С ней беседы веди, а я малость успокоюсь.

Отец вытащил из кармана пробирку с валидолом, отвернулся от меня, выковырял пробочку, сунул под язык таблетку.

– Здравствуй, Любонька…

– Здравствуй, Коленька… милый… Как себя чувствуешь? О настроении не спрашиваю, догадываюсь, какое оно бывает после суда… Не грусти, переживем…

– Скажи, откуда у тебя такие деньги? – выпалил я и насторожился в ожидании ответа. Не побледнеет ли, не отведет глаза в сторону? Нет, вроде не смутилась.

– А я, Коленька, квартирку свою загнала. Зачем мне она без те6я?

– Где живешь? Не на улице же?

– Нет, не на улице…

– Мы с матерью приютили бездомную, – перебил Любашу батя. – Хорошая оказалась баба, не чета твоей занудливой Ольге… Повезло тебе, убивец, пофартило…

Я и без отцовской подсказки знаю – повезло. Только зачем мне такое везение, если предстоит десятилетняя разлука?

– Чем помочь тебе, Коленька? Здесь в тюрьме познакомилась я с одним начальником. Поначалу он пытался подклеиться, после понял, что не выйдет. Подкормила его коньячком – размяк. Сейчас – лучшие друзья – все сделает, что ни попрошу…

Ох, и подружка же мне попалась – огонь с дымом. Все мужики, завидев ее, облизываются, будто коты на сметану. Но я знаю: на своем прошлом Любаша поставила крест, она ни за что не изменит мне, не предаст горькую нашу любовь…

Но о чем же ее попросить?

И вдруг вспомнил Радьку цыгана.

– Есть одна просьба. Сидит со мной хороший человек, тоже ни за что попался. Захотелось парню покатать любовницу на иномарке, пофорсить перед ней. На беду увел от подъезда припаркованный «мерседес», усадил зазнобу, и шиканул… на три года общего режима… Нельзя ли его – на одну со мной зону?

– Сделаю, – уверенно вымолвила Любаша.