Такое положение дел также не устраивало Мэта.

— Я по-прежнему обязан выяснить, кто убил вашего брата, ваше величество, — нарушил затянувшееся молчание Мэт. — Ваша матушка не откажется от мысли объявить войну Меровенсу, покуда будет считать, что в смерти Гагериса виноваты мы.

— А вы понимаете, что как только я сброшу с престола моего братца, я сразу же освобожу королеву? — кивнул Брион. — Если так, то вы вправе страшиться ее гнева! О да, она способна объявить войну Меровенсу, а если так случится, то я, несомненно, поддержу ее.

— Но не в том случае, если окажется, что Гагериса убил бретангличанин, пытавшийся опорочить Меровенс, — возразил Мэт.

Брион наконец удостоил его взглядом. Правда, взгляд был хмурый, почти свирепый.

— Кого вы имеете в виду?

— Кого угодно из тех, кто был в ту ночь в кабачке. Кого угодно из тех, кто знал Гагериса, — сказал Мэт, не уточнив, однако, что к последним относился и сам Брион. — Я очень надеялся на то, что вы что-то видели или слышали такого, что могло бы заинтересовать меня, помочь мне найти убийцу, хотя я знаю, что вас в ту ночь в кабачке не было.

— Вот в этом вы ошибаетесь. Я отлично знал моего брата и последовал за ним в кабачок, переодевшись простым солдатом

— Постойте, постойте! Вы пошли за братом, потому что хорошо его знали? Простите, но как это понимать? Вы чего-то недоговариваете. Почему то, что вы знаете его, заставило вас последовать за ним?

— Я понимал, что он непременно учинит что-нибудь скандальное, — ответил Брион. — И я не ошибся. Я пошел за ним и для того, чтобы защитить его от тех, с кем бы он мог схватиться в драке, и наоборот.

У Мэта от удивления даже голова закружилась.

— Чтобы... рыцарь дрался, дабы защитить проститутку?

— Я поклялся защищать слабых, милорд, независимо оттого, добродетельны они или нет, — сурово отвечал Брион, но тут же немного смягчился и добавил:

— И потом, я никогда не был до конца уверен в том, кем являются проститутки — грешницами или жертвами.

Говорил он негромко, но Розамунда все равно расслышала и бросила на него изумленный взгляд, который затем стал задумчивым.

— Следовательно, драку вы видели, — заключил Мэт.

— Видел, как она началась, — поправил его Брион. — А как только закипела потасовка и я убедился в том, что куртизанка жива, я бросился прикрывать брата.

Мэт недоуменно выпалил:

— Вы защищали Гагериса?! Но я думал, что вы ненавидели друг друга!

— Он был моим братом, — просто ответил Брион.

И снова Мэт поразился средневековым понятиям о чести и долге.

— Я отразил три удара, предназначенных ему, — продолжал Брион, — и сбил с ног троих драчунов. Это были простолюдины, обожающие хорошую драку. Думаю, они не понимали, что Гагерис — принц.

— Но почему же вы не видели, кто нанес вашему брату смертельный удар?

— Потому что какой-то мерзавец нанес мне удар сзади и я упал.

Мэт тайком окинул Бриона взглядом с головы до ног. Ростом тот был выше Мэта, шире в плечах и мускулистее. Если учесть, что Мэт ростом превосходил среднего средневекового мужчину, то Бриона и вообще можно было назвать великаном. Трудно было представить, чтобы кто-то мог стукнуть Бриона так, чтобы тот упал — тем более что, переодевшись солдатом, тот непременно должен был напялить на голову солдатский шлем из дубленой кожи.

— Стало быть, вы не знаете, кто сбил вас с ног.

Брион покачал головой.

— А кто-нибудь еще помогал вам оборонять Гагериса?

Брион недоуменно взглянул на Мэта, обернулся и внимательно посмотрел на сержанта Брока.