Она крепко сжала телефон. Кому еще она могла позвонить? Учитывая, что список людей, которых она посвятила в свои планы и рассказала, где находится, довольно короток, кандидатов оказалось не так много. К тому же у нее нет их номеров – это все друзья отца. Ей было известно, что большинство из них свои номера скрывает, чтобы никто беспокоил их в свободное время. Слезы подступали к глазам. От тяжелого рюкзака начала ныть спина. Уставшая от страха, она побрела обратно к гостинице.

Но все же оставался кое‑кто, кому она могла бы позвонить. Лишь бы услышать, что все в порядке, лишь бы дозвониться до родителей. Но все же она колебалась. Прошло много лет с тех пор, как они отдалились друг от друга, и она слышала, что дела у него сейчас еще хуже, чем тогда. С другой стороны, у нее больше нет выбора. Она решилась в тот самый момент, когда остановилась перекусить куриным шашлыком у торговца на улице.

– Привет, это я, – сказала она с облегчением, услышав хорошо знакомый голос. – Мне нужна помощь в одном деле.

И добавила про себя: «Кто‑то пытается отрезать меня от мира».

Стокгольм

Алекс Рехт собрал следственную группу в «Логове» сразу после обеда. Фредрика проскользнула в дверь в последнюю минуту. Алекс заметил, что она выглядит несколько бодрее, чем обычно. На Петера он старался не глядеть. Он еще не сообщил ему, почему его вызывали в Управление, лишь передал через Эллен, чтобы Петер проверил сведения по делу супругов Альбин, поступившие по телефону. Пока что немногочисленные – ни телевидение, ни газеты еще не сообщили об этой трагедии.

– Итак, – начал Алекс, – что у нас есть?

Фредрика и Юар переглянулись, затем Юар посмотрел на Петера, тот молча кивнул. Юар вкратце пересказал, к чему они пришли за день, закончив рассказ отчетом о беседе с супругами Юнг, уверенными, что их друзья стали жертвами убийцы.

– Значит, они настаивали на этом, даже когда вы с ними разговаривали? – сказал Алекс и откинулся назад в кресле.

– Да, – ответила Фредрика. – И у них есть для этого одно существенное основание.

Алекс ждал.

– Они пришли к Марье и Якобу, чтобы вместе поужинать. Почему ужин не был отменен, если они только что узнали, что их дочь умерла?

Алекс выпрямился.

– Это серьезное соображение, – сказал он, наморщив лоб. – Хотя, согласно записке, о случившейся трагедии знал только Якоб. Неудивительно, что Марья говорила по телефону как ни в чем не бывало.

– Хотя они вообще поставили под сомнение всю эту историю с дочерью, – добавил Юар. – А насчет того, знала ли Марья, что ее дочь погибла, мы судить пока не можем.

– Это ведь, наверное, легко проверить? – спросил Алекс с сомнением в голосе. – В смысле факт смерти дочери.

– Конечно, – отозвалась Фредрика. – Мы получили копии свидетельства о смерти, а также медицинского заключения из Дандерюдской больницы. Очевидно, она умерла по причине передозировки наркотиков, согласно заключению, она употребляла их много лет. Персонал больницы вызвал полицию, но оснований подозревать, что ее смерть была вызвана чем‑то иным, не оказалось, и дальнейших следственных действий предпринято не было. Однако мы не знаем, кто сообщил родителям о смерти дочери. Судя по всему, в их кругу никто не знал, что она была наркоманкой.

– Любопытно еще и то, что чета Юнг отдалилась от Альбинов в последние годы, – сменил тему разговора Алекс. – Они рассказали почему?

– Ну‑у… – Фредрика замялась.