|
Так все же лучше, чем ничего! Его рука легла на колено Мари в черном чулке, поднялась выше и дотронулась до кожи. И сразу вслед за этим он увидел, как ее лицо повернулось к нему, и в нем он прочитал грустную покорность судьбе, может быть, разочарование или первые признаки отвращения? Нет! Даже не это. Она произнесла одно лишь слово: - Ну? И все! Тем не менее он понял: "Ну, это то, к чему вы стремились?.. Это все, что у вас есть на сердце?.. Из-за этого вы так бегали за мной, приезжали каждый день как безумный в Порт-ан-Бессен, а потом не решались приехать и, наконец, заставили звонить мою сестру? Из-за этого?" Она не одернула платье. Она не дала себе труда сделать это! Что из того, что он мог видеть крохотную часть ее бедра? Руки Шателара упали вдоль тела. Больше так не могло продолжаться. Его словно парализовало. Горло его сжалось. Он пытался не заплакать. Это было бы слишком глупо, слишком унизительно. Это состояние не могло долго длиться. Они сидели на кровати один подле другого и не глядя друг на друга. Мари первая испустила вздох. Потом с некоторой робостью снова повернулась к Шателару и сказала своим бесстрастным голосом, который сегодня производил на него такое удивительное впечатление: - Вот и все... Он с облегчением поднялся. И заорал во всю глотку: - Как глупо! Да!.. И направился к двери широкими шагами. Но глупее всего было то, что он не мог найти ключ, лихорадочно ища его по карманам, и в конце концов ключ выпал у него из носового платка. - Идиот!.. Идиот!.. Совершенный идиот!.. - повторял он, не понимая что говорит, но с ужасающей убежденностью. Он открыл дверь. Оборачиваться он не хотел. Он не сделал бы этого ни за что на свете. Он выбрался на красновато-зеленую лестницу. Поднимался, перескакивая через четыре ступеньки, повторяя: - Глупо... И, как это часто случается с детьми, он произнес слова, которые первыми пришли в голову: - Займись своей сестрой... Давай! Займись Мари... Он добрался до последнего этажа, прошел по коридору и толкнул дверь. Увиденное предстало совсем уж полным идиотизмом, превзошедшим все, что случилось внизу, все вообще, что могло бы случиться в его жизни. Дикость! Нелепость! Одаль и Марсель... Они сидели там в позе настолько смешной, что ему ничего не оставалось делать, как смеяться обидным и смущенным смехом. Любой бы смолчал. Но не Одиль! Она испытывала необходимость объясниться, запутавшись в простынях, в рубашке Марселя, оказавшись в столь комическом положении. И она сказала: - Я сейчас тебе все объясню... А другой, внизу, так и просидел на краю кровати? Шателар хохотал! Хохотал до боли в горле! Его мучила жажда! Ив то же время он чувствовал непреодолимое желание сесть, потому что его колени дрожали. - Твоя сестра... - начал он, показывая на дверь. Он не мог говорить длинными фразами. А она не могла понять! А всего-то ей и следовало, что спуститься к Мари. Но нет! Она закричала: - Что?.. Что случилось?.. Черт возьми! Ровным счетом ничего не случилось, потому что у них с Мари не получилось ничего! И это-то он и пытался заставить ее понять. |
