Такой незаурядный человек – незаменимая опора для Марии Стюарт, доколе он еесоюзник. И величайшая опасность, когда он держит руку ее врагов. Как брат,связанный с ней узами крови, он и сам не прочь поддержать ее, ведь никакойГордон или Гамильтон, оказавшись на ее месте, не предоставит ему такуюнеограниченную и бесконтрольную власть; охотно позволяет он ей парадировать иблистать, без тени зависти наблюдая, как она выступает на торжествах впредшествии скипетра и короны, лишь бы никто не вмешивался в дела правления. Нокак только она попытается взять власть в свои руки и тем умалить его авторитет,гордость Стюартов необоримо столкнется с гордостью Стюартов. Ибо нет враждыстрашнее, чем та, когда сходное борется со сходным, движимое одинаковымистремлениями и с одинаковой силою.

Мэйтленд Летингтонский, второй по значению придворный вельможа истатс-секретарь Марии Стюарт, тоже протестант. Но и он поначалу держит еесторону. Мэйтленд, человек незаурядного ума, образованный, просвещенныхвзглядов, «the flower of wits», какназывает его Елизавета, не отличается гордостью и честолюбием Меррея. Дипломат,он чувствует себя как рыба в воде в атмосфере политических происков икомбинаций; такие незыблемые принципы, как религия и отечество, королевскаявласть и государство, не его забота; его увлекают виртуозное искусствоодновременно ставить на всех игорных столах, завязывать и развязывать по своейволе узелки интриг. На удивление преданный Марии Стюарт лично (одна из четырехМарий, Мэри Флеминг, становится его женой), он непоследователен как в верности,так и в неверности. Он будет служить королеве, пока ей сопутствует успех, ипокинет ее в минуту опасности; как флюгер, он показывает ей, попутный илипротивный дует ветер. Как истинный политик, он служит не ей – королеве и другу,– а единственно ее счастью.

Итак, нигде, ни в городе, ни у себя дома – плохое предзнаменование! – ненаходит Мария Стюарт по приезде надежного друга. И тем не менее с помощьюМеррея, с помощью Мэйтленда можно править, с ними можно как-то сговориться;зато непримиримо, неумолимо, обуянный беспощадной, кровожадной ненавистью,противостоит ей с первой же минуты могущественный выходец из низов Джон Нокс,популярнейший проповедник Эдинбурга, основоположник и глава шотландской«кирки», мастер религиозной демагогии.  Между ним и Марией Стюарт завязываетсясмертельный поединок, борьба не на жизнь, а на смерть.

Ибо кальвинизм Джона Нокса представляет собой уже не просто реформатскоеобновление церкви, это закостенелая государственно-религиозная система, визвестной мере nec plus ultra протестантизма. Он выступает как повелитель, фанатически требуя даже отмонархов рабского подчинения своим теократическим заповедям. С англиканскойцерковью, с лютеранством, с любой менее суровой разновидностью реформатскогоучения Мария Стюарт при своей мягкой, уступчивой натуре, возможно, истолковалась бы. Но самовластные повадки кальвинизма исключают всякуювозможность соглашения с истинным монархом, и даже Елизавета, охотноприбегающая к услугам Нокса, чтобы елико возможно пакостить Марии Стюарт,терпеть его не может за несносную спесь.