|
Спрыгнув на крышу «Газели», друзья оглядываются. В дальнем конце двора Ник видит арку, ведущую на улицу. Не сговариваясь, они бегут туда, а в спину им бьют крики: – Стой! Стоять, твари! Они не успели. Солнце уже высоко поднялось над городом, когда Ник и Хал, грязные, измученные, покрытые пятнами засохшей крови, добрались до Цирка. Им пришлось потратить около двух часов, чтобы оторваться от автоматчиков Асланова, сбить их со следа и кружным путем выйти к главному входу своей «пещеры». Первое, что бросается друзьям в глаза – четверо бойцов в камуфляже, сидящих возле потухшего костра на улице. Глава аковцев сдержал свое обещание, прислав для «охраны» Цирка своих людей. Нечего было и думать прошмыгнуть мимо них внутрь незамеченными. Ник вспоминает, что ночью Асланов говорил об отделении, стало быть, в здании должны находиться и другие «кремлевские». – Чё делать будем? – Хал кивает на греющихся на солнышке автоматчиков. – Может, со стороны моста попробуем, через задний вход? – неуверенно предлагает Ник. – Надо же все рассказать нашим! И еще – там Эн… Вспомнив о девушке, оба мрачнеют. Что стало с женщинами, уведенными Аслановым в Кремль, друзья понимают без обсуждения. Похоже, в этом новом дивном мире термин «сексуальная рабыня» приобретал свой самый исконный, однозначный смысл. А когда аковцы натешатся женщинами из «первой партии», им понадобится «свежачок»… – Пошли, – хлопает Ника по плечу Хал. – Обойдем, блин, позырим, чё там, сзади. Служебный вход в здание Цирка скрывает целая роща американских кленов. Поодаль, в камышах, которыми заросло русло реки Казанки, квакают лягушки. День обещает быть теплым, в воздухе носятся стрекозы, жужжат слепни и оводы. Устроившись в густом бурьяне у края замусоренной, заросшей дороги, наполовину поглощенной болотом, друзья наблюдают за зданием. – Вроде тихо, – вглядываясь в зеленую мешанину листьев, бормочет Ник. – Двери открыты… Но не может же быть такого, что бы они тут охрану не поставили? – Ща проверим, блин! – хищно усмехается Хал, подбирает трухлявый сук и изо всех сил бросает его в густую крону одного из американских кленов. Его старания вознаграждаются сторицей – на шум откуда-то выныривает щуплый парень в камуфляже, задирает узкое лицо и направляет ствол автомата вверх, напряженно вглядываясь в листву. – Ну, что там? – окликает его невидимый со стороны напарник. – Хрен его знает, – успокоившись, пожимает плечами охранник. – Птица, наверное. – Тоска-а… – второй аковец выходит на площадку перед воротами. Он намного крупнее и старше. – Слышь, Леха, сходи, притарань телку какую-нибудь, что ли. – Кидняк узнает – секир башка сделает. Тех двоих так и не поймали, – Леха настороженно зыркает по сторонам голубенькими глазками. – Слышь, Бурый, может, они тут где-нибудь шарогрёбятся? – Не ссы! – авторитетно заверяет его Бурый, потирая квадратную челюсть. – Тащи телку, только помоложе бери. Вон, в кусты отведем. Ты покараулишь сперва, потом я. Все путем будет. Давай! Ник и Хал переглядываются. До кустов, на которые указал аковец, от них недалеко, метров пять-шесть. – У меня нож, – шепчет татарин. – Я его голыми руками удушу, – скрипит зубами Ник. – Пошли! Они ползком, обдирая животы о вздыбленный, разорванный корнями трав и деревьев асфальт, добираются до густых зарослей акации, назначенных Бурым стать местом сексуальных утех, затаиваются. – Иди, иди, красавица, – слышится гнусавый голосок Лехи. – Сахар хочешь? У нас есть. Мы хорошие. И тебе хорошо будет. Да иди ты, сучка! Бурый, во, зацени! Ник вытягивает шею, стараясь рассмотреть сквозь густую листву, кого привел Леха. |
