|
Хал открывает рот, чтобы ответить обоим что-то очень резкое и грубое, но инженер перебивает его, обратившись к Нику: – Эта… за пулемет сядь, что ли. На всякий случай. – Так он же весь в консервационной смазке, не опробованный! – У нас эта… выбора нет. Открыв коробку с лентой, Ник с непривычки очень долго заправляет ее в пулемет. В армии на занятиях по огневой он делал это сотни раз – подполковник Новиков был мужиком въедливым и гонял связистов в хвост и в гриву. «Солдат – это, прежде всего, оружие, – любил повторять он. – Когда дойдет до дела, оружие должно стрелять». Наконец, справившись с непослушной лентой, Ник опускает крышку ствольной коробки и ставит ПКТ на боевой взвод. – Готов? – спрашивает инженер. – Давай. Пожужжав стартером, Юсупов запускает двигатель, дает обороты и гонит тягач далеко в объезд. Продрав через кусты, он выводит машину на луг и едет вдоль леса. Ник, упершись поясницей в жесткую спинку сидения стрелка, одной рукой крутит маховик поворота башенки, рыская стволом ПКТ из стороны в сторону, а большой палец другой держит на кнопке электроспуска, готовый в любой момент начать стрельбу. Видно через мутноватую оптику башенного прицела плохо. Да чего там плохо – вообще ни черта не видно. Тягач постоянно подбрасывает, и Ник то лицезреет поголубевший небосвод, то зеленую мешанину травы, а один раз и вовсе «ловит» солнце и на несколько секунд слепнет. Наконец, не выдержав пытку неизвестностью, он кричит Юсупову: – Ну что там, что? Где мы вообще? – Тихо всё. К проспекту Победы подъезжаем, – доносится сквозь рев двигателя в ответ. – Эстакада упала. Буду пробовать напрямик. Эта… держись! Тягач ухает вниз и катится под уклон. Ник, вцепившись в рукоять маховика и коленями раскоряку упершись в стойки, молит всех богов, чтобы «маталыга» не заглохла, не перевернулась и вообще чтобы эта поездка поскорее закончилась. В прицеле мелькает бурьянистый склон, раздается скрежет – Ник чувствует сильный удар по корпусу машины, – и тут же нос тягача задирается вверх. Юсупов прибавляет обороты до максимума, двигатель переходит на какой-то авиационный, реактивно-турбинный звук. Ник успевает удивиться – как же на войне люди, сидя вот в таких железных «коробочках», умудряются еще и стрелять, куда-то попадать, побеждать врага? Тут подъем заканчивается и тягач выскакивает на бугристую равнину, поворачивает вправо и ползет в сторону многоэтажных жилых комплексов на улице Уныш. Ехать прямо к больнице, поглощенной золотистым сиянием, Юсупов не рискует. В сущности, он почти в точности повторяет тот путь, по которому ехал на велосипеде несколько дней назад к Танковому училищу. Тягач застыл на краю старого котлована, заполненного водой. Глинистые склоны оплыли, обильно поросли травой, но на темной поверхности рукотворного озера не видно даже ряски. – Темна вода во облацех, – бормочет Ник и поворачивает голову. Небо окончательно проясняется и слева, далеко, за лесом и домами, хорошо просматривается столб жирного черного дыма – это горит танковое училище. – Будем считать, что аковцы уже там. Не уверен, что тот, который сбежал, видел тягач, но следы они найдут. И рано или поздно придут по ним сюда. – И увидят это… – с дрожью в голосе говорит Эн, глядя на золотистую стену, вставшую впереди. Ник пытается вспомнить, где он уже видел эти странные сполохи. Пытается – и не может. – Увидят – и дальше не полезут, – подхватывает Хал. – Очканут, блин! Точно говорю. – Может, они уже видели. Мертвец же не зря там висел, – предполагает Ник и тут же добавляет: – Но нам от этого не легче. – Гараж вон там, где деревья. |
