«Вторжение тыквоголовых!»

Но тут тыквенная голова начала медленно опускаться. Я понял, что мальчишка просто держал ее обеими руками. Держал перед лицом.

Фух! У меня на этой ферме скоро окончательно крыша съедет.

Он был бледен и очень худ. Джинсы на нем буквально висели. Прямые каштановые волосы спадали на лоб. Темные глаза сохраняли серьезное выражение, даже когда он криво мне улыбнулся.

Я положил тыковку, над которой работал, и встал.

— Привет, — сказал я. — Ты… меня напугал.

— Извини. — Голос у мальчишки был тихий и сипловатый, словно он страдал ангиной. Он показал на тыкву, которую нес в руках.

— Тыква эта… она созрела уже. Вот я ее и сорвал. Собираюсь маме отдать.

Я моргнул:

— Маме?

Он кивнул и отвел со лба длинные волосы, но они тут же снова упали ему на глаза.

— Я Хэйвуд Барнс, — представился он. — Ты знаешь. Сын миссис Барнс.

— А, привет, — сказал я. — Я… не знал. Я — Девин О`Бэннон.

— Я в курсе, — ответил он и снова одарил меня кривоватой улыбочкой. — Моя мама договорилась с твоим отцом. Я буду помогать вам с тыквами и всем прочим. Ну, там… носить, срывать, с покупателями подсоблю опять же.

— Замечательно, — сказал я. — Эх… я любой помощи буду рад. Я в этих фермерских штучках ни в зуб ногой.

Он уселся на скамейку рядом со мной. Мы поболтали немножко. Я рассказал ему о моей семье, и почему в этот Хэллоуин мы оказались на ферме.

На протяжении всей беседы он массировал пальцами колени. Я обратил внимание, что пальцы у него длинные и очень бледные.

Он поделился со мной необычными рецептами блюд из тыквы, которые постоянно готовила его мать. Говоря о них, он смеялся. Он похвастался, что сможет сварганить из тыквенной мякоти какое угодно блюдо. Но вкус всегда будет один и тот же.

Мы поговорили о жареных тыквенных семечках. Я признался, что никогда их не пробовал.

— Это вещь, — сказал он. — Попкорн и рядом не валялся. Честное слово. Бросаешь в масло и жаришь — всего делов. Вещь!

У нас на глазах два черных дрозда затеяли потасовку из-за какой-то длинной зеленой козявки. Драка разразилась нешуточная. Мы засмеялись.

Мне пришелся по душе этот парень. Разговаривать с ним было одно удовольствие. И вообще… здорово встретить ровесника в такой глуши.

Из высокой травы выскользнул Зевс. Заметил дроздов. Выгнул спину. Шерсть его встала дыбом. Он опустил голову и, крадучись, двинулся к ним.

Птицы вовремя его заметили. Крича и хлопая крыльями, они взвились в воздух, прежде чем кот успел сделать еще хоть один шаг.

Хэйвуд фыркнул:

— Жизнь на ферме бьет ключом.

— Где ты живешь? — спросил я.

Он махнул рукой в сторону поля:

— Во-о-он там. Неподалеку.

— Твоя мама живет с нами на ферме, — сказал я.

— Ага. А я живу с отцом и еще кучей народу.

Я увидел папу, шагающего к гаражу.

— Уже встречался с моим папой? Вот он, — показал я.

Хэйвуд вскочил:

— Пойду поздороваюсь. Увидимся. — И убежал.

Я поднял тыковку, над которой работал. Еще парочку сделаю — и все. Папа будет доволен.

Я потянулся за кисточкой — и тут мой взгляд упал на кучу тыкв, разрисованных сестренками.

— Так. Минуточку. Не может быть!

Я уставился на лица, нарисованные на тыквах. Безобразные рожи монстров. У некоторых были злобные красные глаза. Зеленые слюни сочились из острозубых ртов.