Наши полицейские друзья отмолчались.

«Будут, – поняла я. – Снова будут недооценивать непрофессиональный сыск, как только раскроют с нашей помощью очередное запутанное дело».

А, ну и ладно! Горбатого могила исправит.

– Вы же понимаете, что одними пирожными не отделаетесь? – Ирка пошевелила пальцами над открытой коробкой, примеряясь к ее содержимому.

Касатиков молча придвинул к ней стакан с кофе.

– Нет, друзья, делитесь информацией, теперь ваша очередь! – потребовала я. – Рассказывайте, чего мы еще не знаем?

– А что вы хотите знать? – Лазарчук посмотрел, какое пирожное выбрала Ирка, и взял себе такое же.

Ну никакой самостоятельности! Ни шагу без подсказки!

– А что вам известно? – Я еще не успела сформулировать вопросы.

– Такого, что неизвестно нам? – уточнила Ирка.

– А что вам неизвестно?

Я поняла: так мы с места не сдвинемся – и примирительно предложила:

– Давайте объединим и систематизируем то, что нам и вам известно.

– Начинай, – предложил полковник, откинулся на стуле и хлебнул кофе.

– Кого нашли в пруду? Дорохова?

– Да.

– Как он умер?

– Задохнулся в натянутом на голову пакете. Но сначала был опоен снотворным.

– Снотворным?! – Я подпрыгнула на стуле. – Совсем как…

Чуть не сказала «бабка Плужникова», но в последний момент прикусила язык.

Рановато выдавать дружественным операм новую эксклюзивную информацию, они и уже полученную от нас толком не отработали. Надо хотя бы второй коробки с пирожными дождаться.

– То есть сыщика усыпили, сунули головой в пакет, подождали, пока он задохнется, потом тело спустили в подвал…

– А почему ты решила, что его убили в квартире? – перебил меня Лазарчук.

– Так его же усыпили! В квартире есть кровать и диван, – объяснила я ход своих мыслей. – И в подвальной кладовке мешки, я видела там целый ворох синего полиэтилена. А вот тележки на колесиках, с которой таскался сыщик в образе бомжа, в кладовке-костюмерной не было. Значит, ее убийца использовал для транспортировки тела в мешке. Какую-нибудь тряпку сверху набросил, костюм бомжа надел – и вуаля! На него никто внимания не обратил, все давно привыкли к этому персонажу. Кстати, теперь понятно, почему мы редко видели жильца Ребровых: он чаще приходил и уходил под видом бездомного через подвал.

– Но разве костюм бомжа не остался на своем месте в подвале? – Ирка, как ей показалось, нашла неувязку. – Та куртка со штопкой…

– Куртка – это зимний прикид, летом наш бомж ходил в мешковатом комбинезоне, как у автомехаников… Синем, вроде как саржевом. Его в подвале не было. И одного из париков тоже. – Я припомнила головы-болванки на столе под зеркалом. – Черный остался, рыжий тоже, а третья башка пустая.

– По логике, там был белый парик, – предположила Ирка.

– Грязно-белый, как пакля, косматый, в комплекте с бородой. Обычная прическа нашего псевдобомжа, – уточнила я.

– Лосиков тоже его так описал, – кивнула подруга.

– Кто такой Лосиков? Свидетель?

Лазарчук попытался вклиниться в наш стремительный диалог, но Ирка его выпихнула в два счета всего парой слов:

– Придурковатый дедушка! – И, пока полковник озадаченно соображал, она ему на вопрос ответила или обозвала, подруга снова обратилась ко мне: – Слушай, а я вот чего не понимаю: как в мешок с трупом попали конфетти?

– Случайно, – предположила я.