Когда еще выпадет случай проследить за дедуктивными размышлениями настоящего сыщика!

– Знаешь, что интересно? – Полковник не стал запираться.

Каждому Холмсу нужен Ватсон, это классика, куда против нее.

– Что?

– Безымянная пока подруга Дорохова – ну, вторая жертва из пруда – как раз рыжая.

– И волосы у нее блестящие, как медь?! – сообразила я.

– Сейчас, конечно, вряд ли, хотя я поинтересуюсь в морге, но при жизни, наверное, были похожи на аккумуляторную проволоку.

– Блин! Так она, выходит, с ними еще живая ехала?!

– С ними – это с кем?

– Ну, с мертвым Дороховым в мешке и его убийцей в бомжацком прикиде! – Я заволновалась, загорячилась, зачастила. – И, значит, не случайно она за него заплатила, сообразив, что у убийцы налички нет, а свою карту ему светить нельзя… О, карта! Вы же сможете пробить эту транзакцию – перевод оплаты за проезд в трамвае в конкретный день, два билета и багаж?

– Ты представляешь, сколько таких поступлений на счет трамвайно-троллейбусного управления? Больше трехсот тысяч в день!

– А вы допросите кондукторшу, узнаете дату и примерное время, за ограниченный период будет уже не триста тысяч, а в десять раз меньше! А если она вспомнит, какой банк выдал ту карту, то и по этому параметру можно будет сделать выборку, и по сумме – оплата сразу за три билета, такое тоже нечасто бывает. В итоге останется какая-нибудь жалкая тысяча транзакций, а то и сотня-другая. Дальше в банк, а там вам отсепарируют клиентов-женщин с платиновыми картами – и дело в шляпе!

– Как у тебя все быстро получается, – крякнул Серега.

– И у тебя получится, только время не тяни, – посоветовала я. – Приступай уже, план действий я тебе, считай, наметила.

– Премного благодарен!

– Не нужно благодарности, просто позвони, когда узнаешь, кто эта рыжая.

– Рыжая бестия, – хмыкнул полковник, явно подумав о чем-то своем. – Лады, сообщу.

Ого, кажется мы достигли консенсуса! Будем теперь с профессиональными сыщиками плечом к плечу, рука об руку…

И тут словосочетание «рыжая бестия», запавшее мне в голову, блеснуло в извилинах золотой рыбкой и четко проассоциировалось с оранжевыми волосами бабки Плужниковой.

Ох, мне никто не сказал, а я никого и не спросила, как там наша старушка-бомбистка?

Зашла в домовой чат – Светлана Петровна там отсутствовала. Это был плохой знак: обычно наша бабуля и в чате сидит, как в засаде, иногда неожиданно выскакивая, чтобы осыпать кого-нибудь неосторожного нехорошими словами.

Отряд не заметил потери бойца. В общедомовом чате бурно обсуждали событие, которое я благополучно пропустила. Оказывается, нынче днем у нас едва не случился пожар! Загорелось барахло, складированное в подвале безответственным квартиросъемщиком Плюшкиным.

«А я говорила! А я предупреждала!» – зудела управдомша.

Народ гадал о причинах возгорания. По одной версии, виноваты были неугомонные дети Челышевых: их старшенького кто-то заметил курящим, из чего был сделан логичный вывод, что у парнишки имеются спички, которые детям не игрушка. По другой версии, барахолку Плюшкина поджег бомж, которого многие видели шныряющим в подвал и обратно.

Прочитав это, я хмыкнула, зная, что тем бомжом был частный сыщик Дорохов, который по причине отсутствия не только в нашем дворе, но и вообще на белом свете ничего уже не мог подпалить, кроме разве что адских котлов. Но в чате писать об этом не стала. Тем более что версия сама развалилась, когда на ее нелогичность указал Василий Челышев:

«Зачем бы бомжу летом кастрик палить, не зима, чай, не холодно!»

Тогда знающие люди припомнили, что в первой половине дня в нехорошей квартире Ребровых что-то делали полицейские – не охватили ли они своим вниманием и подвал? Но обвинять нашу полицию, которая нас бережет, в поджоге никто не рискнул, и эта версия тоже заглохла.