Чаз решился. В конце концов, у него есть винтовка, а Красный Скиталец не вооружен.

– Она жива, – сказал он. – Сейчас сам увидишь. – Чаз махнул стволом в сторону черного хода. – Пошли.

Повернувшись, Скиталец направился к дому. Чаз последовал за ним, прикрыв правый бок опущенным ружьем – на тот случай, если кто‑то следил за ними с поля. Они вошли в дом, поднялись по лестнице и оказались в комнате, где лежала Эйлин.

Красный Скиталец подошел к кровати, приподнял веко девушки, изучил глазное яблоко, потом внимательно осмотрел багровые пятна, обезобразившие шею и грудь девушки.

– Она умирает. – Он отошел от кровати. – Может протянуть месяца четыре, а может всего неделю. Но она, несомненно, заражена. К счастью, самое худшее – если не считать удушья в самом конце – уже позади. Она в любой момент может прийти в себя. Но думаю, ты знаешь это не хуже меня. Можно считать, что она уже мертва.

– Нет! – возразил Чаз. – Она не умрет!

Его поразил собственный хриплый голос. Скиталец резко отшатнулся от Чаза.

– Что ты имеешь в виду? Что она не такая, как все? Или у вас это наследственное?

– Наследственное? Что ты имеешь в виду?

– О чем мы, по‑твоему, толкуем? – разозлился Скиталец. – Это есть у нас обоих! Именно поэтому последние два года я удерживал мародеров подальше от твоего дома – хотя, как мне кажется, ты не испытываешь особой благодарности. Неужели ты не понимаешь, что обладающие иммунитетом должны держаться вместе?

Глава 12

Чаз глубоко вздохнул.

– Так вот оно что, – протянул он. – У тебя иммунитет против гнили.

– Так же, как и у тебя... – Красный Скиталец осекся. – Постой‑ка, приятель. Ведь это ты жил здесь последние два года?

Его лицо изменилось; Чаз машинально вскинул винтовку.

– Спокойнее. Я в порядке. У меня есть иммунитет. Как и у нее. Но последние два года здесь жил не я. Тебе еще многое предстоит узнать, Красный Скиталец. И мне тоже. Так что давай поговорим как разумные люди. Уверяю, мы с тобой сражаемся на одной стороне.

– Так ли? – Лицо Скитальца по‑прежнему выражало недоверие. Он посмотрел на Эйлин. – Почему же она больна? Мне‑то гниль нипочем. – Скиталец коснулся пятен на шее. – А это я нарисовал в целях маскировки.

Он в упор взглянул на Чаза.

– Она заболела только потому, что растеряла уверенность в собственных силах. Поверила в то, что лишилась иммунитета и должна заболеть.

– Должна?.. – Скиталец изумленно смотрел на Чаза. – Что за чушь?

– Это не чушь, а неизбежный результат, к которому приводит логическая цепь, – ответил Чаз. – Ты когда‑нибудь слышал о Гейзенберговом цепном восприятии... или о Массе Причера?

– Разумеется, слышал. – Скиталец пожал плечами, слегка успокоившись. – Я много чего слышал об этой дурацкой парапсихологии. Так ты хочешь сказать, что цепное восприятие имеет какое‑то отношение к гнили?

– Вот именно. Почему бы и нет?

– Почему, почему, – пробурчал Скиталец. – Да потому, что это всего лишь очередное надувательство. Все они одинаковы – политиканы, власти, денежные мешки. Им надо любой ценой доказать, что они не зря находятся на самой верхушке. А для этого требуется выдумать какой‑нибудь фокус, способный отвлечь внимание публики. И не важно, что это всего лишь ловкий трюк, за которым ничего нет. Главное, чтобы толпа поверила и вела себя смирно...

Чаз с изумлением уставился на Скитальца. Трудно было поверить, что этот бродяга искренен в своем невежестве.