Чаз перевел дух.

– И вот мы создали Массу Причера, состоящую из нематериальной субстанции. Строительство Массы близится к завершению. Я совсем недавно прибыл с Массы Причера и умею пользоваться цепным восприятием. Поэтому и утверждаю, что не заболею гнилью. А Эйлин страдает от воображаемого заражения.

Он замолчал, и в комнате воцарилась тишина. Красный Скиталец, не сводивший до этого глаз с Чаза, посмотрел на девушку, потом опять перевел взгляд на Чаза.

– Значит, ее зовут Эйлин? – пробормотал он. – Они никогда не называли мне ее имени.

– Кто это – они? – спросил Чаз.

– Парни из Цитадели. – Скиталец встал, и Чаз снова схватился за винтовку.

– Успокойся. Ты прав, нам действительно есть о чем поговорить. Но сейчас я должен идти, а то все четырнадцать моих бродяг заявятся спасать меня.

Он осмотрел комнату.

– У тебя есть какой‑нибудь светильник?

Чаз кивнул.

– Вот и хорошо. Я вернусь, как только стемнеет, и мы сможем поговорить. Я не хочу, чтобы они знали, что я торчу у тебя. Незадолго до заката открой дверь.

Скиталец вышел. Чаз слышал, как по лестнице стучат его башмаки. Шаги смолкли. Еще некоторое время он не двигался с места, размышляя. Эйлин обладала иммунитетом от гнили, потому что родилась колдуньей – точнее, потому что обладала паранормальным даром. Чаз мог бы поклясться: он не заразился лишь потому, что сумел доказать самому себе – у него есть такой же дар. Но как же тогда Скиталец? Ведь он не только не обладал паранормальными способностями, но и не верил в них, однако при этом обладал иммунитетом. Или они у него все‑таки были? Интересно, так ли это на самом деле?

День близился к концу. Чаз провел все это время, рисуя на маленьких бумажных клочках найденным в гараже старинным карандашом крестики, нолики и квадраты. От этого занятия его оторвал тихий голос:

– Ча... Чаз...

Голос был очень слаб, но это был голос Эйлин. Он вскочил и подошел к кровати. Глаза девушки были устремлены на Чаза, не было никаких сомнений – она узнала его. Чаз положил руку ей на лоб – он был холодным и влажным.

– Что ты тут делаешь, Чаз? – Слова прозвучали тихим шелестом. Взгляд Эйлин переместился на грязный потолок. – Где мы?

– Снаружи, – ответил Чаз, усаживаясь на край кровати.

– Снаружи? Я... мне показалось, что я снова очутилась в Цитадели, и тебя тоже доставили туда... Чаз! Когда ты вернулся с Массы?

– Вчера, – ответил он. – Но лучше оставим это.

– Но ты же сказал, что мы снаружи! – Эйлин попыталась оторвать голову от подушки, но Чаз не позволил ей этого сделать. – Теперь я припоминаю... они выставили меня. Я помню... что подхватила гниль... Чаз! Теперь и ты заразишься.

– Успокойся. Ничем я не заражусь. А что касается тебя – ты тоже не больна.

– Но я же помню... Болезнь начинается с лихорадки...

– Любой может подхватить лихорадку, особенно если внушить себе, что этого не избежать. В прежние времена в больницах было полно пациентов, которые страдали от лихорадки необъяснимого происхождения. Потрогай свое горло.

Эйлин медленно подняла руку и провела пальцами по шее.

– Никаких язв, – изумленно произнесла она.