Шиада улыбнулась в поцелуй, прижалась плотнее, приподнимаясь на цыпочки высоко, как могла, и обвила могучую шею тонкими руками, обернутыми в черную ткань. Агравейн вздрогнул от жеста, взвился, подскочил на ногах, распрямив колени и спину, так что теперь Шиада, зажатая одной дланью, оказалась оторванной от земли. Ловя равновесие, Агравейн неуклюже, как если бы все его мышцы разом перевило судорогами, закружился к ближайшей стене. Поцелуй выходил неловким, скомканным, просто нелепым.

Но слаще его прежде не было ни у кого из них.

Шиада чуть отстранилась, чтобы набрать воздуха. Она снова сжимала дорогое лицо обеими ладонями, разглядывая самые прекрасные в мире глаза янтарного оттенка.

От одного этого взгляда вниз живота Агравейна стекла патока удовольствия. Он с трудом вспомнил, как делать вдох, рывками втянул воздух и сказал:

– Я приехал за тобой.

Вопреки ожиданиям, Шиада сузила глаза, заежилась в его руке, будто просясь, чтобы он опустил. Агравейн послушно поставил женщину, все еще немного поддерживая – на всякий случай.

– Мне казалось, ты пришел, чтобы узнать убийцу сестры.

– Это узнавание едва не стоило тебе жизни, – Агравейн снова спохватился, с нежностью провел огромной ладонью по женской шее.

Шиада улыбнулась:

– Думаю, имей ты серьезное намерение в этом отношении, я была бы уже мертва. Ты столько раз был защитником нашей веры, Агравейн Железногривый, что я хорошо помню твою силу.

Теперь улыбнулся Агравейн: воистину. Он не стал говорить вслух, когда все подняли панику, потому что не искал себе оправданий. Однако правда была в том, что бей он серьезно, у Шиады при первом же ударе по лицу наверняка сломалась бы шея.

– Я действительно защитник веры, – подтвердил мужчина вслух, зная, что несказанное Шиада тоже наверняка чувствует. – И клянусь, если ты будешь рядом, будет намного легче выполнить то, что завещала Великая Мать.

– Агравейн, – Шиада опустила голову, пряча глаза. Как то все неожиданно.

– Я понимаю, что нас ничего не связывает, кроме нескольких встреч в Кольдерте, которые… которые случились уже давно, но… – мужчина не мог подобрать слов, а Шиада воспользовалась паузой, чтобы прояснить нечто особенно важное:

– Ты сам в это не веришь, – сообщила жрица. – Нас свело предопределение, которое мы несли не один век! Если нас связывает лишь пара встреч, зачем ты тут?

Агравейн понял, что сморозил глупость, и ответил честно, со всей уверенностью, как мог.

– За тобой.

Шиада молчала. Настал её час теряться в себе и в сомнениях. Если сейчас она попросит храмовницу о благоволении уехать с Агравейном, разве Нелла откажет? Хотя если откажет, заявив, что Шиаде не место рядом с тем, кто поднял руку на священное – будет даже здорово, и она, Шиада, сможет остаться на острове. Но если нет, решать придется самой, и от подобной перспективы жрицу сковывал страх.

– Ты … ты больше не хочешь… быть со мной? – разочаровался Агравейн, наблюдая за женщиной.

– Я… – Шиада отчаянно искала слова. А заодно и выход из ситуации, над которой приучила себя не думать за многие годы. – Агравейн, я едва примирилась с храмовницей и понятия не имею, что она скажет на просьбу уехать. Да и мне самой, честно сказать, страшно. Чтобы вернуться на остров, я заплатила Праматери огромную цену, и едва ли готова повторить.