– О чем ты?

Толку скрывать не было. Они столько ждали этой встречи и не для того, чтобы врать или отмалчиваться.

– О своей дочери.

С ответом Агравейн не нашелся.

– И что теперь? – спросил он, вглядываясь в лицо жрицы из под сведенных бровей.

Шиада подняла черные, как тоска, глаза и повела плечом.

– У меня нет ответа для тебя.

– Я приехал сюда за ответом о своей сестре, который уже получил. От тебя мне нужен не ответ, Шиада.

– И тем не менее, чего бы ты ни искал, у меня этого нет.

– Я пообещал иландарцам, – Агравейн надвинулся широким шагом, заставив Шиаду отступить, – ограничиться названной контрибуцией только при условии, что получу тебя. В противном случае, я сравняю Иландар с пылью, как и поклялся Тройду.

Жрица возмутилась:

– А у иландарцев было право говорить за меня? Наверняка еще Берад заявил что нибудь в духе, что я все еще его жена! – жрица озлилась. Бросила на Агравейна краткий взгляд, от которого того пробрало до костей, и ответила сама. – Конечно. Разве мог Нирох не спрятаться за спину герцогов или королевы от всех своих проблем? Ты был доволен, когда смял старика, годного тебе в отцы?

Агравейн опешил от внезапной перемены, но, наконец, воочию увидел огромную пропасть между женщиной и жрицей, которая за годы разлуки стала еще больше.

– Ладно, – размышляя, Шиада отвернулась. – Так или иначе, я не собираюсь брать на себя ответственность за жизни чужих людей.

– Там и твои братья, – заметил Железногривый. – Это имело свой вес, когда я соглашался на меньшее, чем требовала бы моя месть.

– Мои братья – Гленн и Тирант – оказались жертвами Нироха, а до остальных, как бы дороги ни были, мне уже не может быть дела, – отрезала жрица. – Я не их сестра, я – Вторая среди жриц.

– Шиада, – с примирительным жестом Агравейн шагнул женщине, надеясь предотвратить недовольство или отказ.

Жрица отступила, ощетинившись.

– Это ты мог оказаться на Тропах Нанданы, когда Алай Далхор спустил в тебя несколько стрел, и вернуться обратно. Это ты мог пройти через марь То’он Надара, не будучи посвященным, и остаться нетронутым рукой Нанданы. Но мне не так везет. Чтобы обратиться к силе Троп, – набрав воздуха в грудь, созналась жрица, – чтобы пройти за Завесу междумирья, я отдала Праматери собственную жизнь…

– Но ты же здесь! – Агравейн окончательно перестал понимать происходящее. – Жива и здорова…

– Здесь – святая святых храма Нанданы, одно из немногих мест в мире, где можно коснуться Завесы и оказаться по ту сторону смерти. И для живых оно не предназначено. То, что ты все еще можешь находиться в этой пещере – всего лишь знак, что моя жизнь, предложенная в пользование Праматери, Всеблагая находит достойной платой за вход.

Агравейну не стало яснее, о чем говорила женщина. Он, скривившись в лице, попытался протестовать, но Шиада опередила.

– Быть Голосом Праматери – значит, быть отданным Ей пожизненно и посмертно до того, как умрешь в самом деле. Всякое Её волеизъявление воспринимать без ропота и вопросов, не знать кровной и супружеской верности, не знать своих детей и родителей. Находить в Праматери не только утешение и всю семью, как доступно всем другим служителям культа, но находить в Ней единственный шанс и единственный выбор, который у тебя есть.

Агравейн прижал к губам широкую ладонь. Этого разговора в их встречу в его мечтах не было точно. В его мечтах они вообще не говорили так много!

Шиада между тем подошла ближе, невесомо коснулась мужского подбородка, неуловимым жестом заставляя смотреть прямо себе в глаза.