«Значит, если я уеду с ним сейчас, это не будет долгом Второй среди жриц, но лишь прихотью молодой женщины?».

«Едва ли так и едва ли иначе. Ты никогда не думала о том, что воин веры, которого ты ищешь – это не Агравейн?».

«Что?».

«Жрец может действовать в одиночку, но воин – никогда. Чтобы защитить Праматерь и вверенных Ей, мало одного человека и одного меча. Нам нужна армия, и у Архона она есть. Не потому ли мы всегда стремились иметь с Тандарионами самые дружественные связи?»

Шиада никак не отозвалась, а Нелла продолжила:

«Да, мы жрицы и жрецы, но мы не лишены практичности, и даже наоборот. Поэтому если сейчас уедешь с Агравейном, однажды ты дашь ему сына, который унаследует армию и крепости, и ты сможешь бросить их на защиту веры, как посчитаешь правильным».

Шиада развернулась к храмовнице всем телом, уставилась молча. Та только улыбнулась, наградив ласковым ответным взором:

«Когда ты вернулась с дорог То’он Надара впервые, я долго думала над твоими словами о северной защитнице из тьмы и об Агравейне, как бойце из света. Если воин Илланы – он сам, то, будучи его королевой, ты сможешь использовать его силу, как потребуется. Если истинный воин Праматери – ваш сын, ты должна родить его, чтобы у Ангората всегда были щит и меч».

«Значит, в этом мой долг?».

Нелла засмеялась вслух.

«Если твой долг и твои чувства не ведут к одной цели, что то из них неверно».

«Но часть меня теперь настойчиво стремится к Артмаэлю».

«И его время в твой жизни еще не кончилось. Шиада, – Нелла даже в мыслях перешла на шепот, – быть храмовницей – не самая завидная участь. Но, взимая мзду за знание, которое мы бережем, Праматерь дает нам шанс отогреться в стольких объятиях, в скольких мы пожелаем. Такова наша единственная отдушина. Нам не позволено приближать даже собственных дочерей, и взамен хотя бы равенство между долгом и любовью Иллана оставляет на наш собственный выбор».

«Но даже мы не убережены от того, что любовь может быть безответной».

«Если встретишь того, кто убережен, назначь храмовницей после себя, – усмехнулась Нелла. – В этом случае её или его сила всяко стократ больше нашей».

Теперь посмеялась Шиада, а Нелла, облизнувшись, тихонечко созналась:

«Никто, кроме Таланара, не знал, что в свое время я была всерьез влюблена в короля Удгара. И уж этот точно никогда не расскажет тебе, но одну из ночей Нэлейма я провела с ними обоими».

Шиада уставилась с откровенным изумлением.

«Ну что же ты, Шиада. Не стоит удивляться так, будто до сих пор жена христианина, – посмеялась Нелла. – Если серьезно, просто помни, что мне осталось совсем немного. Я буду здесь, сколько смогу, но однажды, здесь будешь сидеть ты. И когда этот день придет, Агравейну рядом будет не место».

Шиада кивнула с серьезным лицом, осмысливая услышанное и отчего то опасаясь пошевелиться. Значит, сейчас ей стоит сознательно обречь себя на грядущую боль расставания.

«Но ведь тот день еще не настал? – Нелла сама развеяла напряжение. – Сегодня тебе нужно отдохнуть, Вторая среди жриц, и воздать почести почтенному Артмаэлю, главе храма Воздаяния, проведя с ним сумеречное богослужение во славу Госпожи Ворон. А завтра утром ты уедешь с Тандарионами в Аэлантис, дабы нести свет и тьму Всеединой и поддерживать их там, где это важнее всего, и возвращаться сюда всякий раз, как наступает срок плодоносить».

Шиада улыбнулась, распрямившись и накрыв ладонь Неллы на собственных коленях другой своей рукой.

«В таком случае, раз повеление Праматери гласит, как ты сказала, мудрейшая, есть дело, которое мне не решить до отъезда, но которому следует воздать временем и вниманием».