– Ты что, всерьез намерен перерезать горло родному отцу? – Алай старался сохранять хладнокровие, но пот уже прошиб. Таммуз не шутит.

Таммуз никогда не шутил. Если он что и унаследовало от отца, то это отсутствие чувства юмора.

– Перерезать? – с немного придурковатой интонацией переспросил Таммуз и, будто уточняя, повертел кинжалом у отца перед глазами. – Нет, что ты. Я не такой дурак, чтобы меня потом обвиняли в отцеубийстве.

Алай сглотнул: что бы Таммуз ни задумал, похоже есть пара минут, а это уже успех в такой ситуации.

– Мой царь! – раздалось из двери, ведущей с основного коридора на балкон, и Алай облегченно вздохнул.

– Хвала небесам! – шепнул он, оборачиваясь на голос Змея. – Змей, немедленно… Ты же должен быть в Ла…

– Мы заняли дворец и перекрыли все выходы из столицы, – отрапортовал Тиглат, неотрывно глядя на Таммуза, – чтобы Тай не смог вывести Амана.

– Отлично.

– Как это пони… – Алай осекся сам. Да как понимать? Все очевидно.

– Не трогай Амана, я тебя умоляю, Тиглат!

– Увы, если государь прикажет мне обратное, не смогу не подчиниться.

– Государь? – Алай схватил сына за грудь, потянув одеяние. – Таммуз, не верь ему! Он предаст тебя, как предал меня! Он…

– Не тяните тут, – спокойно приказал Тиглат. Прежде, чем он вышел, Таммуз кивнул и, не оборачиваясь на отца, с силой толкнул того в грудь.

Алай еще успел услышать, как хрустнул позвоночник – прямой и булатный, как тяжелый двуручный меч – от столкновения с неприступным ограждением парапета, а потом полетел вниз.

* * *

Змей не был ни в каком Ласбарне. Пять лет он тренировал армию, убеждая, что если ясовцы отвергнут условия договора, то в борьбе за Адани и его детей Алаю придется полагаться только на себя. Пять лет Тиглат методично подставлял и заменял на всех важных постах людей, верных семье Далхор, на тех, кто был верен ему самому. Кто то уходил по доброй воле, снабженный деньгами и домом где нибудь в окраинах Иландара, кого то находили всплывающим в местной речке. Пять лет Тиглат подмешивал в питье Алая настой, притупляющий память и зрение, чтобы Алай более не мог прожить без помощи своего советника, и чтобы в один день Тиглат мог подсунуть ему приказ о наследовании короны его старшим способным к продолжению рода сыном Таммузом.

Теперь оставалось затаится и ждать, когда случайная смерть царя станет обнаруженной и по нему воспоют молебн.

Когда трагическая кончина Алая была обнародована, а Стальной царь обрел, наконец, последнее пристанище рядом с давно почившей супругой, настал момент для решительных действий. Было обнаружено завещание государя, которое полностью шло вразрез с его собственными решениями последних лет и вразрез со всей орсовской политикой. Зачем было готовить в цари Амана, если на деле трон предназначался Таммузу? Зачем нужно было воевать в Ласбарне, если посмертной волей царя оказался отказ от притязаний на аданийские земли, из за которых было пролито такое огромное количество орсовской крови?

Тем не менее, завещание было, и было зачитано прилюдно, лично Змеем, но похоронах Алая. Тай, младший брат усопшего, выступил против идеи привезти из Адани Таммуза, но как верный подданный, Тиглат сообщил, что уже отправил кортеж за новым царем. А уж по его прибытии пусть августейшая семья сама разбирается, кто из них троих достоин воссесть на трон Западного Орса.

Подобное дистанцирование от интересов правящей семьи одни восприняли с одобрением, другие – с тревогой.