* * *

Царевич завалился спать почти сразу – чтобы пораньше встать и подготовиться к походу, насколько можно. Его звали на юг, к Красной Башне. Определенно, именно его. Помимо сведений о том, что «ласбарнское рванье выстроило гарнизоны вдоль путей сообщения в шахматном порядке», которые сами по себе были посланием для любого Далхора, выросшего на рассказах о военных кампаниях царя Алая, еще до вчерашнего совета Таммузу принесли письмо.

Некто из Орса, кто помогал Таммузу поддерживать связь с родиной, некто, кого царевич не видел никогда, звал поговорить – тайком от обоих царей.

* * *

Сайдр, верховный друид Этана в новом поколении, отдал Клиаму Хорнтеллу свой посох вместо костыля, чтобы тот мог поддерживать орудием вес в помощь ослабшим мышцам. Отощавший, измученный, с обвисшей кожей и безжизненным лицом, с почти полностью опавшими прежде золотистыми шальными кудрями, Клиам потихоньку следовал за Сайдром. Вопреки ожиданиям, он смог сохранить ясность рассудка и даже не воевал с крысами – как более ценный заложник, он содержался в более приближенной к выходу камере и более достойных условиях – на случай, если Клион Хорнтелл, герцог Излучины, вздумает вести переговоры и, как постоянно твердил Нирох, «взяться за ум». Так что до него очередь быть съеденным заживо, подобно Тиранту, так и не дошла.

Тракт выбирали с трудом и продвигались медленно, зачастую больше ночами и бездорожьем, прячась ото всех и вся. К тому же Клиам едва ли мог покрывать за день большим расстояния, и основную часть дня они сидели в привалах.

* * *

Страна напоминала погост.

Обглоданные земли опустели. Разбойники и мародеры встречались регулярно, как и их жертвы, умирающие на глазах у путников. Сайдр пользовался теневым плащом Завесы, прячась с Клиамом, но путники видели, как люди обезображивали некогда плодородные, густые от колосьев и цвета долы, хуже любой саранчи и крыс.

Теперь никто не делил встречных на староверов и христиан: все видели врагов во всех.

Снова собрать хоть какие то силы, чтобы привести к порядку для начала столицу и округи Кольдерта, было непросто. Тройд делал, что мог, но все вело к тому, что те, кто выжил после вторжения архонцев и скахир, теперь должны были полечь от немощи. И не только голодной, с ужасом понимал молодой король в столице: передавленные до кишок люди под стенами гноились на солнце, заражая все вокруг, и многие из тех, кого Тройд отправлял сваливать в кучи и сжигать погибших, заболевали вскоре неизлечимой хворью. Костры заполыхали вокруг столицы повсюду, желающих поучаствовать в возрождении страны было все меньше.

От северного и южного герцогств не осталось практически ничего. Северное разрушено, южное, Ладомарское, теперь принадлежит недавнему врагу и давнему другу. Вся надежда нового короля зиждилась на договоренностях с Хорнтеллами и Лигарами. Но, опасался Тройд, теперь и эти двое ухитрятся стать непримиримыми врагами просто потому, что больше нет никого, с кем можно было бы воевать. Не считая его, разумеется, нового короля, которого Берад ненавидел всей душой.

Поэтому, прощаясь с Сайдром и Клиамом, Тройд сделал все возможное, чтобы заручиться поддержкой друида и испросить прощения у Клиона, перед котором лично он, новый король, повинен не был. В конце концов, разве сам он не меньше пострадал от тяжб и распрей между староверами и храмовниками? Тут поспорить было не с чем, и Тройд очень надеялся, что ему удастся убедить Клиона в ясности собственных намерений. А лучшего союзника в возрождении баланса между двумя силами – котлом староверов и крестом христиан – было не найти. В конце концов, разве внешние враги христианам и староверам достались не общие?

Сайдр поддерживал Тройда искренне. Не знавший тайн в чужих сердцах и душах, верховный друид всячески сопереживал королю и надеялся на успех.