– Прекрасно, когда во всем мире есть еще хотя бы один человек, который зовет тебя по имени. Иногда я думаю, звать по имени – самое интимное, что может быть между людьми, – призналась женщина.

Глядя в глубокие темные глаза, Шиада вдруг поняла, что храмовница уже старица.

– Во видении я видела у тебя следы зна…. – она вдруг осеклась, пристально разглядывая лицо женщины напротив, и прозрение пришло. – Это, – растерянно протянула Вторая из жриц, – эти многочисленные точки на твоем лице, Нелла? Я думала, это родинки…

Теперь давняя привычка видеть в лице храмовницы нечто столь примитивное казалась молодой жрице едва ли не святотатством.

– Но… – только и смогла вместо вопроса выдохнуть Шиада. Нелла вздохнула:

– Мне не было четверти века, когда моя мать Нилиана сказала, что надевает черный покров ведуний и уходит в храм Нанданы. Мое мнение не имело значения, и я стала храмовницей. Когда ты прибыла на остров, тебе было пять, и уже к этому времени от знаков почти ничего не осталось.

– А… а их нельзя сделать заново? – осведомилась Шиада, исполненная участием к судьбе предшественницы.

– Можно, – протянула Первая среди жриц. – Таланар обновлял свои. Но я решила, что мне ни к чему.

Шиада замолчала, не зная, что на это ответить. Наконец, нашлась:

– Так для чего ты показала мне свое прошлое, о, всемудрая?

– Чтобы ты поняла, как давно замысел о твоей судьбе был сложен меж звезд. Я тогда не знала, но Праматерь уже выбрала, кто из моих родственниц наследует долг охранения веры. Думаю, когда будущее Ринны стало предопределено, возникла необходимость в тебе, и, – Нелла вздохнула, – ты пришла.

Шиада, напротив, нахмурилась: было не совсем ясно, к чему ведет владычица.

– Смирись с отказом северной защитницы. Если она есть в твоих видениях – значит, она нужна, как когда то мне была нужна ты. И значит, её время придет, как когда то пришло твое. Совсем ведь недавно пришло, Шиада, – с пониманием поглядела на воспитанницу Нелла. – Если защитница с севера нужна Праматери, у неё нет выбора отказать тебе. Если он есть, значит Праматерь давно приберегла того, кто исполнит Её волю лучше северянки, и этот человек просто нам пока неизвестен.

Шиада заинтересованно уставилась в глаза храмовницы, будто вычитывая в них собственное предположение.

– Это – то, чему тебя научило Знание, когда развеялась гордыня? – безотчетно спросила Вторая среди жриц.

Нелла кивнула молча. Шиада за сей срок тоже переменилась, и теперь, соглашаясь с храмовницей, изрекла:

– Только мудрость ослабляет гордыню.

– И когда она настает, все, что прежде казалось белым и черным, уже не так однозначно, – продолжила храмовница.

– Словно тень в пограничье между этими двумя, которая дрожит, колеблется и меняется, – снова подхватила Шиада их общую мысль, – но не истаивает и не исчезает ни на миг, покуда есть свет.

– Так…

– … как и повелела…

– Мать Сумерек, – закончили жрицы вместе.

Нелла улыбнулась – теперь по настоящему радостно и даже с гордостью. Тот, кто прошел дорогу То’он Надара никогда не остается прежним. Тот, кто ощутил силу великих Троп, которыми следуют духи, не видит в мире никаких цветов и красок, одновременно в любом предмете улавливая их все.

– Ты хочешь, чтобы я встретила его? – раздался голос Второй среди жриц. Храмовница опомнилась. Преемница смотрела Нелле прямо в глаза, и та вдруг поняла, что отныне её мысли более не являются тайными для Шиады.

– Да, – не стоило увиливать. – Сейчас ты готова сделать это как жрица.