|
Мать не понимала, о чем кричат. Все лица загорелись румянцем возбуждения, но никто не злился, не говорил знакомых ей резких слов. "Барышни стесняются!" -- решила она. Ей нравилось серьезное лицо Наташи, внимательно наблюдавшей за всеми, точно эти парни были детьми для нее. -- Подождите, товарищи! -- вдруг сказала она. И все они замолчали, глядя на нее. -- Правы те, которые говорят -- мы должны все знать. Нам нужно зажечь себя самих светом разума, чтобы темные люди видели нас, нам нужно на все ответить честно и верно. Нужно знать всю правду, всю ложь... Хохол слушал и качал головою в такт ее словам. Весовщиков, рыжий и приведенный Павлом фабричный стояли все трое тесной группой и почему-то не нравились матери. Когда Наташа замолчала, встал Павел и спокойно спросил: -- Разве мы хотим быть только сытыми? Нет! -- сам себе ответил он, твердо глядя в сторону троих. -- Мы должны показать тем, кто сидит на наших шеях и закрывает нам глаза, что мы все видим, -- мы не глупы, не звери, не только есть хотим, -- мы хотим жить, как достойно людей! Мы должны показать врагам, что наша каторжная жизнь, которую они нам навязали, не мешает нам сравняться с ними в уме и даже встать выше их!.. Мать слушала его, и в груди ее дрожала гордость -- вот как он складно говорит! -- Сытых немало, честных нет! -- говорил хохол. -- Мы должны построить мостик через болото этой гниючей жизни к будущему царству доброты сердечной, вот наше дело, товарищи! -- Пришла пора драться, так некогда руки лечить! -- глухо возразил Весовщиков. Было уже за полночь, когда они стали расходиться. Первыми ушли Весовщиков и рыжий, это снова не понравилось матери. "Ишь, заторопились!" -- недружелюбно кланяясь им, подумала она. -- Вы проводите меня, Находка? -- спросила Наташа. -- А как же! -- ответил хохол. Когда Наташа одевалась в кухне, мать сказала ей: -- Чулочки-то у вас тонки для такого времени! Уж вы позвольте, я вам шерстяные свяжу? -- Спасибо, Пелагея Ниловна! Они кусаются, шерстяные! -- ответила Наташа, смеясь. -- А я вам такие, что не будут кусаться! -- сказала Власова. Наташа смотрела на нее, немного прищурив глаза, и этот пристальный взгляд сконфузил мать. -- Вы извините мою глупость, -- я ведь от души! -- тихо добавила она. -- Славная вы какая! -- тоже негромко отозвалась Наташа, быстро пожав ее руку. -- Доброй ночи, ненько! -- заглянув ей в глаза, сказал хохол, согнулся и вышел в сени вслед за Наташей. Мать посмотрела на сына -- он стоял у двери в комнату и улыбался. -- Ты что смеешься? -- смущенно спросила она. -- Так, -- весело! -- Конечно, я старая и глупая, но хорошее и я понимаю! -- с легкой обидой заметила она. -- Вот и славно! -- отозвался он. |
