|
Мать и Сизов остановились. Спрашивали о приговоре, о том, как держались подсудимые, кто говорил речи, о чем, и во всех вопросах звучала одна п та же нота жадного любопытства, -- искреннее и горячее, оно возбуждало желание удовлетворить его. -- Господа! Это мать Павла Власова! -- негромко крикнул кто-то, и не сразу, но быстро все замолчали. -- Позвольте пожать вам руку! Чья-то крепкая рука стиснула пальцы матери, чей-то голос взволнованно заговорил: -- Ваш сын будет примером мужества для всех нас... -- Да здравствует русский рабочий! -- раздался звонкий крик. Крики росли, умножались, вспыхивали там и тут, отовсюду бежали люди, сталкиваясь вокруг Сизова и матери. Запрыгали по воздуху свистки полиции, но трели их не заглушали криков. Старик смеялся, а матери все это казалось милым сном. Она улыбалась, пожимала руки, кланялась, и хорошие, светлые слезы сжимали горло, ноги ее дрожали от усталости, но сердце, насыщенное радостью, все поглощая, отражало впечатления подобно светлому лику озера. А близко от нее чей-то ясный голос нервно говорил: -- Товарищи! Чудовище, пожирающее русский народ, сегодня снова проглотило своей бездонной, жадной пастью... -- Однако, мать, идем! -- сказал Сизов. И в то же время откуда-то явилась Саша, взяла мать под руку и быстро потащила за собой на другую сторону улицы, говоря: -- Идите, -- пожалуй, будут бить. Или арестуют. Поселение? В Сибирь? -- Да, да! -- А как он говорил? Я, впрочем, знаю. Он был всех сильнее и проще, всех суровее, конечно. Он чуткий, нежный, но только стыдится открыть себя. Ее горячий полушепот, слова любви ее, успокаивая волнение матери, поднимали ее упавшие силы. -- Когда поедете к нему? -- тихонько и ласково спросила она Сашу, прижимая ее руку к своему телу. Уверенно глядя вперед, девушка ответила: -- Как только найду кого-нибудь, кто бы взял мою работу. Ведь я тоже жду приговора. Вероятно, они меня тоже в Сибирь, -- я заявлю тогда, что желаю быть поселенной в той местности, где будет он. Сзади раздался голос Сизова: -- Кланяйтесь тогда ему от меня! Сизов, мол. Он знает. Дядя Федора Мазина... Саша остановилась, обернулась, протягивая руку: -- Я знакома с Федей. Меня зовут Александра. -- А по батюшке? Она взглянула на него и ответила: -- У меня нет отца. -- Помер, значит... -- Нет, он жив! -- возбужденно ответила девушка, и что-то упрямое, настойчивое прозвучало в ее голосе, явилось на лице. -- Он помещик, теперь -- земский начальник, он обворовывает крестьян... -- Та-ак! -- подавленно отозвался Сизов и, помолчав, сказал, идя рядом с девушкой и поглядывая на нее сбоку: -- Ну, мать, прощай! Мне налево идти. До свиданья, барышня, -- строго вы насчет отца-то! Конечно, ваше дело... -- Ведь если ваш сын -- дрянной человек, вредный людям, противный вам -- вы это скажете? -- страстно крикнула Саша. |
