|
-- А -- похож. Вдруг Весовщиков громко засмеялся, широко открыв рот. -- Что ты? -- удивленно спросил хохол, остановившись против него. -- А я подумал -- вот дурак будет тот, кто тебя обидит! -- заявил Николай, двигая головой. -- Да чем меня обидишь? -- произнес хохол, пожимая плечами. -- Я не знаю! -- сказал Весовщиков, добродушно или снисходительно оскаливая зубы. -- Я только про то, что очень уж совестно должно быть человеку после того, как он обидит тебя. -- Вот куда тебя бросило! -- смеясь, сказал хохол. -- Андрюша! -- позвала мать из кухни. Андрей ушел. Оставшись один, Весовщиков оглянулся, вытянул ногу, одетую в тяжелый сапог, посмотрел на нее, наклонился, пощупал руками толстую икру. Поднял руку к лицу, внимательно оглядел ладонь, потом повернул тылом. Рука была толстая, с короткими пальцами, покрыта желтой шерстью. Он помахал ею в воздухе, встал. Когда Андрей внес самовар, Весовщиков стоял перед зеркалом и встретил его такими словами: Давно я рожи своей не видал... Ухмыльнулся и, качая головой, добавил: Скверная у меня рожа! А что тебе до этого? -- спросил Андрей, любопытно взглянув на него. А вот Сашенька говорит -- лицо зеркало души! -- медленно выговорил Николай. И неверно! -- воскликнул хохол. -- У нее нос -- крючком, скулы -- ножницами, а душа -- как звезда. Весовщиков взглянул па него и усмехнулся. Сели пить чай. Весовщиков взял большую картофелину, круто посолил кусок хлеба и спокойно, медленно, как вол, начал жевать. -- А как тут дела? -- спросил он с набитым ртом. И, когда Андрей весело рассказал ему о росте пропаганды на фабрике, он, снова сумрачный, глухо заметил: -- Долго все это, долго! Скорее надо... Мать посмотрела на него, и в ее груди тихо пошевелилось враждебное чувство к этому человеку. -- Жизнь не лошадь, ее кнутом не побьешь! -- сказал Андрей. Весовщиков упрямо тряхнул головой: -- Долго! Не хватает у меня терпенья! Что мне делать? Он беспомощно развел руками, глядя в лицо хохла, и замолчал, ожидая ответа. -- Всем нам нужно учиться и учить других, вот наше дело! -- проговорил Андрей, опуская голову. Весовщиков спросил: -- А когда драться будем? -- До того времени нас не однажды побьют, это я знаю! -- усмехаясь, ответил хохол. -- А когда нам придется воевать -- не знаю! Прежде, видишь ты, надо голову вооружить, а потом руки, думаю я... Николай снова начал есть. Мать исподлобья незаметно рассматривала его широкое лицо, стараясь найти в нем что-нибудь, что помирило бы ее с тяжелой, квадратной фигурой Весовщикова. И, встречая колющий взгляд маленьких глаз, она робко двигала бровями. Андрей вел себя беспокойно, -- вдруг начинал говорить, смеялся и, внезапно обрывая речь, свистал. |
