|
Матери казалось, что она понимает его тревогу. А Николай сидел молча, и, когда хохол спрашивал его о чем-либо, он отвечал кратко, с явной неохотой. В маленькой комнатке двум ее жителям становилось душно, тесно, и они, то одна, то другой, мельком взглядывали па гостя. Наконец он сказал, вставая: -- Я бы спать лег. А то сидел, сидел, вдруг пустили, пошел. Устал. Когда он ушел в кухню и, повозившись немного, вдруг точно умер там, мать, прислушавшись к тишине, шепнула Андрею: -- О страшном он думает... -- Тяжелый парень! -- согласился хохол, качая головой. -- Но это пройдет! Это у меня было. Когда неярко в сердце горит -- много сажи в нем накопляется. Ну, вы, ненько, ложитесь, а я посижу, почитаю еще. Она ушла в угол, где стояла кровать, закрытая ситцевым пологом, и Андрей, сидя у стола, долго слышал теплый шелест ее молитв и вздохов. Быстро перекидывая страницы книги, он возбужденно потирал лоб, крутил усы длинными пальцами, шаркал ногами. Стучал маятник часов, за окном вздыхал ветер. Раздался тихий голос матери: -- О, господи! Сколько людей на свете, и всяк по-своему стонет. А где же те, которым радостно? -- Есть уже и такие, есть! Скоро -- много будет их, -- эх, много! -- отозвался хохол. XXI Жизнь текла быстро, дни были пестры, разнолицы. Каждый приносил с собой что-нибудь новое, и оно уже не тревожило мать. Все чаще по вечерам являлись незнакомые люди, озабоченно, вполголоса беседовали с Андреем и поздно ночью, подняв воротники, надвигая шапки низко на глаза, уходили во тьму, осторожно, бесшумно. В каждом чувствовалось сдержанное возбуждение, казалось -- все хотят петь и смеяться, но им было некогда, они всегда торопились. Одни насмешливые и серьезные, другие веселые, сверкающие силой юности, третьи задумчиво тихие -- все они имели в глазах матери что-то одинаково настойчивое, уверенное, и хотя у каждого было свое лицо -- для нее все лица сливались в одно: худое, спокойно решительное, ясное лицо с глубоким взглядом темных глаз, ласковым и строгим, точно взгляд Христа на пути в Эммаус. Мать считала их, мысленно собирая толпой вокруг Павла, -- в этой толпе он становился незаметным для глаз врагов. Однажды из города явилась бойкая кудрявая девушка, она принесла для Андрея какой-то сверток и, уходя, сказала Власовой, блестя веселыми глазами: -- До свиданья, товарищ! -- Прощайте! -- сдержав улыбку, ответила мать. А проводив девочку, подошла к окну и, смеясь, смотрела, как по улице, часто семеня маленькими ножками, шел ее товарищ, свежий, как весенний цветок, и легкий, как бабочка. -- Товарищ! -- сказала мать, когда гостья исчезла. -- Эх ты, милая! Дай тебе, господи, товарища честного на всю твою жизнь! Она часто замечала во всех людях из города что-то детское и снисходительно усмехалась, но ее трогала и радостно удивляла их вера, глубину которой она чувствовала все яснее, ее ласкали и грели их мечты о торжестве справедливости, -- слушая их, она невольно вздыхала в неведомой печали. |
